Кэтти Бебер Инверсия культуры Мы живем в обществе, где фабрикации реальности непрерывно изготовляются СМИ, правительствами, корпорациями, политическими группами - и электронные машины переносят эти псевдо-миры непосредственно в сознание читателя, зрителя, слушателя... Ф.К. Дик На исходе нулевых следует рассмотреть, какие «реальности» оставила нам эпоха модерна в прошлом столетии. Дистанция увеличивается, революционные прорывы той эпохи, сжимаясь, вливаются в общий историко-культурный поток. Литература и публицистика двадцать первого века стирают уникальность каждого отдельного творения – любой текст определяется жанром, типом, языковым и смысловым стандартом. Процветает продукт, лишенный собственной автономной значимости и способный к серийному воспроизводству. Тем важнее и любопытнее обозначить культурные феномены модерна, не растворившиеся в стандартизации. Выделив акции, движения и произведения, насыщенные индивидуальной творческой силой, на их корнях можно попытаться создать «отдельную реальность», отдельные литературу и философию, жизнеспособные за рамками корпоративного, телевизионного и прочего подобного влияния. Такова концепция нового культурологического журнала «Опустошитель». Малоизвестные, но безумно яркие тексты авторов двадцатого века, экстремальная публицистика, модернистские тексты современных писателей, выборки и нарезки шизофренического дискурса интернета. Обессмысливание маркеров гуманизма, взгляд во тьму негативных сторон психики, подвала подсознания, запертого цивилизационным кодом. Статьи, рассказы, стихи, миниатюры. Предпосылки расцвета и причины краха культуры модернизма, двойственный нигилизм современности, самоистребление общества постмодерна в общих чертах исследует Алексей Лапшин в философско-публицистическом разделе ”extremum”. Продолжает раздел сокрушительный текст Миши Вербицкого об анархизме, психоделии, ситуационизме, панке и подобном – дайджест и прокламация, познавательный манифест упразднения труда. Вербицкий, как и Лапшин в своей статье, пророчествует апокалипсис существующей культуры: Нельзя говорить об экстремизме маргиналов, когда творческое начало расы полностью маргинализовано. Экстремизм мертв. Мертвы и те, кто противостоят "экстремизму", не видя целой вселенной радужных расцветок, высвобождающей себя от пут астрального детерминизма. Детерминизма вынужденного труда, тотального рынка и массовых убийств. Наши убийства будут строго индивидуальны. "Human relationships must be grounded in passion, if not terror." Художественные тексты «Опустошителя» представляют контрадикцию «литературе тотальности». Рассказ Вадима Климова «Дискуссионный клуб» раскрывает новые ракурсы абсурдистской литературы: абсурд целиком поглощает повседневность, самые элементарные ситуации в слегка искаженном зеркале превращаются в смехотворные. Книга в руке, столик в ресторане, стеллаж в комнате, фотокамера на шее – любая обыденная мелочь легко преображается в нелепость. Если добавить алкоголя, то зеркало реальности искривится еще сильнее, и к концу рассказа взорвется истерикой ординарного разума с галлюцинацией на фоне утреннего окна. Изящный рассказ, отчужденный от сочувствия, рефлексии и мотивов - от «человеческой» литературы. Романтический натурализм с легкой примесью фантастики в рассказе Станислава Курашева, подростковая непосредственность в канве сновидения в рассказе Маргариты Кривченко, абсурдный примитивизм Шарлоты Бурилли. И – упомянем отдельно – гремящий и бушующий Луи-Фердинанд Селин в своем неописуемо блестящем стиле: Жюль Ренар уже писал: "Не достаточно быть счастливым самому, нужно, чтоб другие не были". О! Какой же это черный день, когда обнаруживаешь себя обязанным взвалить на плечи все беды мира, беды других, неизвестных, безымянных, и вкалывать всецело ради них... Ему клялись, Пролу, что все беды его из-за "других", что именно в "других" глубинная горечь всех его злосчастий! Вот так-то! Обобрали, как в плохом борделе! Распроблядство! Больше не находит он "других"... Мини-тексты в журнале шизофренически выразительны. Грегори Бейтсон в статье «К теории шизофрении» пишет: «Фон Домарус полагает, что высказывания (и мысли) шизофреника содержат ошибки в построении силлогизмов. … Но по нашему мнению, формулировка фон Домаруса – лишь более точный (а потому более ценный) способ сказать, что речь шизофреника богата метафорами. Однако метафора является незаменимым орудием мышления и выражения чувств, характерным для всякой человеческой коммуникации… Особенность шизофреника не в том, что он пользуется метафорами, а в том, что он не помечает их как таковые». Эта самая «непомеченная» метафоричность языка, непривычность составления фраз, неуловимая ошибочность повествования делает короткие тексты в журнале странными и свежими. Шизоидно, утонченно эстетичными. Такие конструкции могут появиться случайно, как в некоторых текстах нарезки avisual, или намеренно, как в стихах автора 666. Наиболее ярко они проявились в шедеврах Mindless art group – непосредственного творчества шизофреников. Вот, например: Вскоре перед Клаудиусом предстало то, что заставило его содрогнуться. Это было фото, изображавшее двух котов, выглядывавших из корзины. Их совиные глаза можно было объяснить либо морфием перед съемками, либо природным изъяном. Один из котов был похож на гиену, другой напоминал гения, ошалевшего от страстей. Балаганная игра красок довершала тусклое пиршество. Кстати говоря, первый номер журнала «Опустошитель» имеет подзаголовок «Сумасшествие». Тексты журнала не укладываются в гладкий поток «нормальной» словесности, герои стихов и рассказов душевно не здоровы. Алексей Лапшин замечает: «Нам говорят, что человек это «всё», и одновременно ограничивают это «всё» удовлетворением биологических потребностей, выдаваемых за социальную самореализацию». В таком обществе невозможна здоровая самореализация, а потому журнал «Опустошитель» препарирует и прославляет психическую болезнь. Психологическое эссе, завершающее номер, исследует абстрактного человека с больным, раздвоенным видением, затравленного самим собой. Когда он устраивается на работу, то ощущает себя болванкой общественных нужд, когда он увольняется с работы, то становится никем - вещью, не нужной самой себе. Люди стали не нужны сами себе, не ценны для себя. Если человек-винтик отвинчивается от экономического и социального диктата, его смывает на обочину, предоставляя лишь пестовать свои девиации. Если несколько утрировать таких персонажей, можно увидеть героев текстов журнала «Опустошитель». Вероятно, в этом смысле первый номер и заявил своей темой «Сумасшествие». Прочтите его. Газета Soiree Marseille (Вечерний Марсель)