Никакого изящества Я собирался недолго пробыть на улице, потому что, когда мы вышли, было очень холодно. Снег исчез, на дороге остался только лед. За нами закрылась дверь, и я обратился с вопросом к своему спутнику. Он мне не ответил. Так получилось, что мы пошли один за другим: он — впереди, я — сзади. Мне было несложно повторить вопрос, что я и сделал. Спутник проигнорировал, как в первый раз. И даже после этого я не оставил попыток. Дело в том, что я не видел его лица. Он шел впереди, и передо мной маячил только его затылок, в лучшем случае какая-то из щек. И больше ничего. Ни глаз, ни рта — все. Когда я повторил вопрос в третий раз, спутник никак не отреагировал. Точно так же, как оба раза перед этим. Меня не покидала мысль, что он не слышит. Это многое бы объяснило. Но минимальное расстояние между нами, полная тишина и то обстоятельство, что мы шли вместе, говорили об обратном. Через некоторое время я задал вопрос в четвертый раз, а спустя еще немного — в пятый. Ничего не изменилось. Мой спутник продолжал молчать, демонстрируя только затылок и щеку. Так мы и шли. Спутник… на самом деле я знал его не только по затылку. Мы были друзьями. И, тем не менее, он не отвечал. Куда мы шли? Вероятно, это было обговорено еще до выхода из подъезда. Сейчас я уже не помнил о цели нашей прогулки. После того, как я пять раз повторил вопрос, так и не получив ответа, я мало о чем помнил. Поведение спутника вывело меня из себя. В конце концов, мы зашли в какое-то помещение. Первым — мой спутник, следом за ним я. Внутри помещение напоминало пивную. Мы сели за стол друг напротив друга. Наконец, я смог увидеть его лицо. Оно было мне знакомо. Действительно, мой друг, Александр. Все совпадало. К нему сразу же подсела девица. Вернее, я не заметил, как она подсаживалась, но увидел ее уже сидящей. Я повторил свой вопрос, и Александр все так же хладнокровно проигнорировал его. Он повернулся к девице и что-то шепнул ей на ухо. Они заулыбались. Это окончательно вывело меня из себя. Но я решил скрывать ярость, не выпускать дальше своей головы. Со стороны никто не заметил бы никаких изменений. Девица, подсевшая к Александру, сказала, что сейчас принесут пиво. И тут же подошел официант с пивными кружками и чайником на подносе. Когда он поставил перед Александром кружку, я еще раз повторил свой вопрос. Ответа я так и не дождался. Полное игнорирование. Потеряв контроль, я схватил пустую кружку с подноса официанта и швырнул ею в Александра. Но попал не в него, а всего лишь в его кружку. Наконец, Александр обратил на меня внимание. На лице застыло недоумение. Ничего не говоря, я поднялся из-за стола и вышел. Александр догнал меня на улице. — Что произошло? — спросил он. Молчание. Он повторил вопрос, и я снова промолчал. Мы прошли той же дорогой, но в обратном направлении. Перед подъездом к нам присоединилась девица из пивной. Александр представил ее. — Вера. Затем назвал меня. Я кивнул в честь знакомства. Вера только улыбнулась. — Вернемся обратно? — спросил Александр. Молчание. — Вернемся обратно? — повторил Александр. Я перевел взгляд на него. Все то же недоумение, застывшее на лице после моей выходки с кружками. Я никак не мог решить, ответить ему или молча следовать в направлении пивной. Александр молча смотрел на меня, ожидая ответа. В какой-то момент Вера взяла нас за руки и повела за собой. Так мы и прошли, держась все время за руки. Расцепились только у входа в пивную. Сели за тот же столик. Как и в первый раз: Вера с Александром и я напротив них. — Сейчас принесут пиво, — сказала Вера. И действительно тут же подошел официант с пивными кружками и чайником на подносе. Он молча поставил на стол три кружки и налил из чайника пиво. Затем ушел. Каждый сделал по глотку. Официант вернулся спросить, оставить ли нам чайник. — Оставьте, — сказала Вера. — Полный или полупустой? — спросил официант. Вера посмотрела на Александра, затем на меня. Никто не ответил. — Оставьте пока этот, — сказала Вера. — Путь будет этот, — сказал официант, — но имейте в виду, он полный. Александр оторвал взгляд от кружки и посмотрел на официанта. — Разве вы не должны наполнять чайник, только когда он опустеет? — спросил он. — Разумеется, — сказал официант. — И что? — спросил Александр. — Такова инструкция, — сказал официант. — И что дальше? — спросила Вера. — Я действую только по ней, — сказал официант. — Но не сейчас, — сказал Александр. — Наоборот, — сказал официант, — даже сейчас. Чайник, с которым я приходил в прошлый раз, остался на кухне, это другой. — А как же тот, с которым вы приходили вначале? — спросила Вера. — До этого? — уточнил официант. — Нет, — сказала Вера. — В первый раз. — Когда вы швырялись кружками? — уточнил официант. — Да, — сказал Александр. — В тот раз чайник был полупустой, и все пиво я вылил в ваши кружки, — сказал официант. — А сейчас решили взять полный чайник? — спросил Александр. — Когда? — уточнил официант. — Сейчас, — сказал Александр. — Да, — сказал официант. — И в прошлый раз тоже, — сказала Вера. — Когда? — уточнил официант. — До этого, — сказала Вера. — До этого — да, — сказал официант. — Других не было. — Но почему сейчас вы пришли с полным чайником, а не с тем, который приносили до этого? — спросил Александр. — Хотелось сделать вам приятно, — сказал официант. — Что ж, вам удалось, — сказала Вера. — Спасибо. — Спасибо, — повторил за ней Александр. Официант равнодушно кивнул и готов был уже уйти, взяв со стола поднос, когда я спросил. — Почему вы не приносите пиво в кружках? К чему эта канитель с чайником? Официант улыбнулся. — Так здесь заведено, — сказал он и отошел от нашего стола. Каждый сделал по глотку. Вера перевела взгляд с Александра на меня. — Все нормально? — спросила она. — Нет, — сказал Александр. — Почему? — спросила Вера. — Что нормально? — спросил Александр. — Вы ссорились, — сказала Вера. Александр посмотрел на меня. — Нет, — сказал он. — Почему нет? — спросила Вера. — Мы не ссорились, — сказал Александр. Он снова посмотрел на меня. Я посмотрел на Веру. — Зачем тогда эти выходки? — спросила она. Молчание. Официант вернулся, чтобы сказать, что заменит чайник, вроде, он уронил в него носовой платок. — Вы принесете полупустой или снова полный? — спросила Вера. — Как захотите, — сказал официант. — Принесите полупустой, — сказал Александр. Официант кивнул и удалился с чайником. — Почему полупустой? — спросила Вера. — Чтоб он не принес тот же чайник, высунув из него платок, — сказал Александр. — Ловко, — сказала Вера и посмотрела на меня. — Если официант сейчас же не вернется с чайником, значит, он переливает пиво из полного в полупустой, — сказал Александр. — Что? — переспросила Вера. — Я говорю, — сказал Александр, — если официант сию же минуту не вернется, значит, он переливает из чайника в чайник. — Зачем? — спросила Вера. — Чтобы всучить пиво, в которое уронил платок, — сказал Александр. Подошел официант с чайником. — Ваш коньяк, — сказал он. Официант хотел было уже уйти, когда Александр остановил его: — Почему в этот раз коньяк? — Извините, — сказал официант, — ваше пиво. Он снова хотел уйти и снова Александр остановил его: — Секунду. Александр придвинул к себе чайник и открыл крышку. Чайник был заполнен наполовину, на поверхности плавал носовой платок. Вера усмехнулась. — Вы забыли вынуть платок, — сказала она и затряслась от смеха, глядя на официанта. Официант скис на глаз. — Извините, — сказал он. — Не знаю, как такое могло случиться. Александр наклонился над открытым чайником. — К тому же, здесь не пиво, — сказал он. — А что же? — спросила Вера. Александр шумно вдохнул носом. — Напоминает коньяк, — сказал Александр. — Может быть, он и есть. — Зачем вы принесли коньяк? — спросила Вера. — Я думал, это пиво, — сказал официант. — Не могли посмотреть, что наливаете? — спросила Вера. — Я смотрел, — сказал официант. — Что же вам помешало? — спросил Александр. Официант растерянно смотрел перед собой. — Все напитки у нас подаются через один кран, — сказал он. — Нужно только установить ручку на нужной отметке. — Так кто вам мешал установить? — спросила Вера. — Я установил, — сказал официант, — но аппарат сломан. Они обещали прислать техника, но так никого и не прислали. Официант сел на лавку рядом со мной и закрыл лицо руками. Вера с Александром уставились на него. Непродолжительное молчание. — К тому же, — сказал Александр, — снова ваш платок. Почему вы его не вынули? Официанту потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями. — Да вытащил я платок, — вдруг закричал он. После чего залез в карман, достал мокрый платок и швырнул на стол. — Вот он. Вера затряслась в новом приступе хохота, едва не смахнув со стола чайник. Официант же, наоборот, затряс плечами от плача. — Уму непостижимо, — сказал Александр, — что за номера вы устраиваете. Не прекращая смеяться, Вера схватила Александра за руку. — Ну, прекрати. Александр взял платок со стола и поднес к лицу. Пытался ли он лучше рассмотреть его или обонять, осталось для нас загадкой. — Лучше выпьем, — сказал Александр. И тут мы обнаружили свои кружки пустыми. Ни единой капли пива. — Может быть, коньяк? — спросила Вера. — А, может, — сказал Александр, — официант все-таки принесет что-нибудь без посторонних предметов? Официант поднялся. — Что вы хотите? — спросил он и, всхлипывая, принялся перечислять. — Пиво, вино, коньяк, виски, водку, джин, ром, абсент, самогон… — Принесите пива, — остановил его Александр. — А я бы не отказалась от коньяка, — сказала Вера. — Коньяка больше нет, — сказал официант. — Вот видишь, — сказал Александр, смотря на Веру. — Что здесь можно видеть? — воскликнула Вера. — Да что могло случиться с вашим краном? — закричал Александр, уставившись на официанта. Вера придвинула к себе чайник. — Носовой платок хоть чистым упал? — спросила она. Официант, до этого спокойно, не считая всхлипов, стоявший перед нами, внезапно пришел в движение и принялся чесаться, запустив руки под одежду. — Что с ним? — спросил Александр, отодвигаясь. — Что с вами? — спросила Вера. Не понимая, что с ним, официант схватил со стола чайник и вылил содержимое себе за шиворот. После чего швырнул пустой чайник в сторону барной стойки. — Черт возьми, — выругался Александр. — И что нам теперь пить? Успокоившись, официант снова сел за стол. — Вам нужно показаться врачу, — сказала Вера. — Да, — согласился Александр, — не помешало бы. — Как вы себя чувствуете? — спросила Вера. Официант озлобленно посмотрел на нее. — Все-таки, покажитесь врачу, — сказал Александр. — Обязательно, — сказала Вера. — И как можно быстрее. — Черт, — выругался официант. — Что еще? — спросил Александр. — Вам нехорошо? — спросила Вера. — Черт возьми, — снова выругался официант. — Что-то случи… — попытался спросить Александр, но официант опередил его. — Черт вас дери, как вы надоели. Если б вы только знали, где у меня сидите со своими вопросами. Мрази. Алкаши. Да не нужна мне ваша забота. Ни ваше чванливое участие, ни советы, ни чаевые. В гробу я видел таких лицемеров. Отстаньте вы от меня. Не лезьте с дурацкими нравоучениями. Что-то случилось? Конечно, как же без этого. Что еще могло случиться, кроме вашего прихода. Выметайтесь поскорее, и мне сразу станет лучше. Всего-то. Жду не дождусь, ублюдки. Вера с Александром замерли, уставившись на взбешенного официанта, который быстро собрал пустые кружки и понес на кухню. Первой пришла в себя Вера. — Какой нахал, — сказала она. — Пустобрех, — сказал Александр. — Неблагодарный типчик, — сказала Вера. — Попрошайка, — сказал Александр. — Какой пафос, — сказала Вера. — Инфантилизм, — сказал Александр. — Бунтарство от нечего делать, — вставил я. Они посмотрели на меня. — Вы тоже это слышали? — спросил Александр. Я кивнул. — Каков, — сказал Александр. — Да, — согласилась Вера. — Никто и не ожидал. — Действительно, — согласился Александр. — Я уж точно. — Как ведро помоев на голову, — сказала Вера. — К тому же, это бесцеремонно, — добавила Вера, качая головой. В зал ввалилось шумное семейство из шести низкорослых разнополых людей с детьми и большой грязной собакой. Все они оживленно разговаривали, перебивая друг друга. Не обращая на нас внимания, компания прошла мимо и остановилась у барной стойки. Из кухни выбежал официант и немедленно занялся их посадкой. Для этого понадобилось сдвинуть столы. Когда это было сделано, официант швырнул набор ложек и убрался обратно на кухню. Пришедшие расселись. На что ушло минут десять. Глава семейства, грузная приземистая пожилая женщина с пробивающейся щетиной на лице, привязала собачий поводок к ножке своего стула, тем самым обездвижив животное. Или, вернее было бы сказать, сократив область действия животного до крохотного пятачка у своего стула. Псина, отсюда было не разобрать, кобель это или сука, сразу же повалилась на пол. Она перестала лаять, но вместо этого начала выть. — Слава богу, собаку зафиксировали, — сказал Александр. И добавил после небольшой паузы: — И, слаба богу, она больше не лает. — Терпеть не могу собак, — сказала Вера. — Теперь она воет. — Вы их боитесь? — спросил я, глядя на Веру. — Нет, — сказал Александр. — Да, — сказала Вера. — Боитесь собак? — спросил Александр. Вера надменно посмотрела на него. — Боюсь, — сказала она. — И что с того? Официант вынес стопку одноразовых тарелок и ведро супа. Члены семейства разобрали тарелки. Перемещая ведро от одного к другому, официант занялся разливанием порций. Половника у него не было, поэтому точнее было бы сказать, что он просто наклонял ведро над тарелкой. И чаще всего плескал супа больше, чем было необходимо, забрызгивая всех, кто сидел рядом. — Какая мерзость, — сказал Александр, — эти голодранцы. — Бесподобная неприхотливость, — сказала Вера. — Да, — сказал Александр. — Их кормят здесь два раза в неделю целыми семьями. В зал ввалилось еще одно семейство, такое же многочисленное и тоже с детьми и большой грязной собакой. Первая собака вскочила на лапы и принялась облаивать только что появившуюся собаку, которая моментально заметила ее и, прекратив свой пустой бесцельный лай, приступила к лаю, направленному на первую собаку, уже закрепившуюся на территории, а именно — на крохотном пятачке вблизи стола первого семейства. Официант обернулся к новым посетителям и крикнул, что займется ими в ближайшее время, как только разольет этот чертов суп и сходит на кухню за ведром такого же. Не дожидаясь его, новое семейство само сдвинуло столы у самого выхода и приступило к рассаживанию, по окончании привязав собаку к стулу главы семейства — плотной низкорослой женщины, потрепанной возрастом, с торчащими во все стороны пучками рыжих волос на лице. С появлением двух семейств, расположившихся в разных концах зала, а особенно с появлением их собак, ни на секунду не затихающих, в пивной стало так шумно, что хоть гроб выноси. И, действительно, буквально через пару минут после того, как официант разобрался с первым семейством, он показался из кухни с новой порцией супа в детском гробу. Гроб был без крышки и официант, продвигаясь спиной вперед, тянул его на себя. Когда он поравнялся с нашим столом, мы заглянули внутрь. И что же? Помимо супа в гробу плавал еще и ребенок довольно невзрачной, кстати, внешности. — Боже, ребенок, — сказала Вера. — Где? — спросил Александр, не сводя глаз с гроба. — В супе, — сказала Вера. — Это не суп, — сказал Александр. — Бульон. — Совсем маленький мальчик, — сказала Вера. — Девочка, — поправил Александр. — Нет, — сказала Вера, — ни косичек, ни сережек. — Пожалуй, что и так, — сказал Александр. — Неужели они съедят и мальчонку? — спросила Вера. — Не знаю, — сказал Александр. — Может быть, съедят, а, может, и нет. Они перевели взгляд с гроба на втрое семейство, к которому я сидел спиной, поэтому мне, в отличие от собеседников, пришлось не только перевести взгляд, но еще и обернуться. Все, от детей до стариков, включая беснующуюся у них в ногах собаку, ожидали супа. И когда официант дотащился до них, трое мужчин поднялись с мест, чтобы помочь поставить гроб на стол. Официант раздал пластмассовые ложки, и семейство приступило лакать из общей лохани. — Может, уйдем? — спросила Вера, оторвавшись от них. — Мне все равно, — сказал Александр и посмотрел на меня. — А ты как считаешь? — Я? — спросил проходящий мимо нас официант. — Да отстаньте, наконец, — сказал Александр. — Не вы. — Я бы остался допить коньяк, — сказал я. — Официант, — завопил Александр едва отошедшему официанту, — пару, нет, три рюмки для коньяку. — Не коньяку, — поправила Вера, — а коньяка. Официант подошел к нашему столику. — Коньяк разливается у нас в стаканы, — сказал он. — Тогда три стакана, — завопил Александр. — Вернее, не в стаканы, — поправился официант, — а в графины. — Три графина, — завопил Александр. — И поживее. — Нет, — уточнил официант. — Не в графины — в фужеры. — Фужеры, — завопил Александр. — Да не в фужеры, — затряс головой побледневший официант, — в жестяные кружки. — Тогда три кружки, — заорал, что было сил, Александр. — Быстрее. Тут одна из собак, первая, вернее, наоборот вторая, сорвалась с места, потому что глава семейства поднялась вытереть платком губы кому-то из детей, и вместе со стулом рванула к первой собаке. Когда первая, вернее, вторая собака, достигла первую, они смогли, наконец, сцепиться, катаясь клубком вокруг стула главы второго, вернее, первого семейства, закинувшей от страха ноги на стол. Как раз в тарелки левого и правого соседа. — Мерзавцы, — бросил в их сторону официант. Он посмотрел на Александра, перевел взгляд на Веру, затем на меня и снова вернулся к Александру, по часовой стрелке. — Нет, — сказал официант. — Что нет? — спросила Вера. — Вы не можете принести нам жестяные кружки для коньяку? — У нас их нет, — сказал официант, — но это неважно, потому что я перепутал. Он улыбнулся. — Коньяк подают у нас не в кружках, а в чайниках, как и все остальное, кроме пива и супа. — Так чего вы нам голову морочите? — заорал Александр, схватил чайник и присосался к носику. Официант снова обвел нас взглядом по часовой стрелке. — Ну и дребедень, — сказал Александр, ставя чайник. — Ты считаешь? — спросила Вера и тоже присосалась к носику. Официант обвел нас взглядом по часовой стрелке: Веру, меня, Александра и снова вернулся к Вере. Она поставила чайник на стол. — Действительно. Официант посмотрел на меня. — Вам тоже не терпится попробовать? — спросил он. — Нет, — сказал я. — Не люблю коньяку. — Не коньяку, — поправила Вера, — а коньяка. — Правильнее — не люблю коньяк, — сказал Александр. — Так будете или нет? — спросил официант. — Он же сказал, — сказала Вера, — что не любит коньяка. — Коньяку, — поправил Александр. — Мне все равно, любит он или нет, — сказал официант, — я спрашиваю о другом. Все это время наш разговор сопровождался звуками сучьей грызни и дребезжащего стула, привязанного к одной из собак. Но, по крайней мере, мы друг друга слышали. Плохо, но общее представление удавалось составить. А теперь к общему шуму добавились еще и вопли главы первого семейства, в бедро которой случайно вошли клыки одной из собак. — Какой кошмар, — сказала Вера, глядя на укушенную женщину. — Нет, — сказал Александр, — это переходит все границы. Из-за лая и воплей мне послышалось, что он сказал: — Нт, эо рхоит се рицы. А Вере послышалось: — Е, т пеед в ган. Мы сидели молча, пока растаскивали собак. Сначала их тащили в одну сторону — влево. Затем в другую — вправо. И только после всего этого потащили в разные стороны: вторую, вернее, первую, влево, вернее, вправо, а первую, то есть, вторую, вправо, то есть, влево. Покусанная глава семейства ползала на четвереньках по столу, наблюдая, как растаскивают собак. Вляпываясь в тарелки супа или переворачивая их, она руководила действиями мужчин. — Вправо, — кричала она, — вернее, влево. Не эту собаку — другую. В конце концов, собак отодрали друг от друга. И тут выяснилось, что пока их растаскивали, они перепутались. Какая из них принадлежала первому семейству, какая второму — определить было невозможно. — Приехали, — заорала глава семейства, спускаясь со стола. — И что нам с ними делать? Незаметно официант приблизил ко мне свой рот и закричал на ухо: — Так вы будете коньяк или нет? От неожиданности я отдернул голову и ударился об стену. — Вы его убьете своими вопросами, — сказала Вера. — Да-да, — сказал Александр. Резкая вспышка, после которой в глазах потемнело, я практически перестал видеть, просидел так некоторое время, не скажу точно, сколько, затем потихоньку начал приходить в себя. Первое, что я услышал, были слова Александра. — К тому же, — говорил он, — коньяк дерьмовей некуда, хоть вы и подаете прямо в чайнике. — Не то, что дерьмовый, — сказал официант, — он просто безалкогольный. — О, — сказала Вера. — А что вы хотели, — сказал официант, — нужно было уточнять. — Но мы не просили коньяка, — сказала Вера, — нам нужно было пиво. — А получили коньяк, — сказал официант, готовясь унести чайник. — Вам не надоело препираться? Он поднял, наконец, чайник, посмотрел на меня и сказал: — Поздравляю, ваши друзья уже все выпили. В подтверждение своих слов официант снял крышку и перевернул чайник вверх дном. Струйкой вытек остаток. — Что-нибудь еще? — спросил официант. — Пожалуй, больше нет, — сказал Александр. — Можно счет? — Один момент, — сказал официант и рванул к барной стойке. — Где у вас дамская комната? — крикнула Вера ему вдогонку. Молчание. — Где туалет? — крикнула Вера. Молчание. — Сортир? — крикнула Вера. Забегая в кухню, так и не обернувшись, официант показал через плечо носиком чайника. — Там все, что нужно, — крикнул он. — Прошу прощения, — сказала Вера и вышла из-за стола. Пока ее не было, мы успели обменяться следующим набором фраз. — Не знаю, как тебе, а мне эта девушка неприятна, — сказал Александр. — Вера? — спросил я. — Да, — сказал он. — Мне тоже, если честно, — сказал я. — О, — сказал Александр. — Я не ожидал. — Даже больше, чем неприятна, — сказал я. — Она тошнотворна. — О, — повторил Александр. — От нее несет, — сказал я, — как от козла. Ты не заметил? — Ооо, — простонал Александр. — Даже сложно с чем-то сравнить, — сказал я. — Запах очень специфический. Неопределенный жест. — Сидеть рядом практически невозможно, — сказал я. — Ты прав, — сказал Александр, кивая. — Может, не будем дожидаться? — спросил я. — Уйдем без нее? — спросил Александр. — Да, — сказал я. — Пусть сама за все расплачивается. — Можно и так, — сказа Александр. Мы приготовились уже подняться, когда Вера вернулась. Сразу после нее подошел официант и швырнул на стол счет. — Сразу заплатите? — спросил он, ухмыляясь. Александр достал кошелек. — Сожалею, но у меня пусто, — сказал он. Я достал кошелек и почти слово в слово повторил за Александром. — Сожалею, но у меня тоже пусто. Вера достала из сумочки кошелек и отсчитала нужную сумму. — Без чаевых? — спросил официант. — Не валяйте дурака, — сказала Вера. После того, как официант убрался на кухню, она сказала: — Вы не поверите. В туалете я встретила официанта. Когда я зашла, он уже был там. Стоя на четвереньках, водил тряпкой по полу. Я зашла в кабинку и закрылась. Официант сказал, что сейчас расскажет свой сон, но, если я против, он советует быстрее заканчивать со своими делами и бежать к выходу, он подождет. Я сказала, что не против, пусть рассказывает. Не отрываясь от своего занятия, это слышалось по одышке, он начал. На эшафот прилег бездомный калека — так он начал. Что он там делает, возмутилась толпа гостей, сейчас начнется свадьба. Голодранец приподнялся на локте и снял очки. Оставьте калеку в покое, крикнул кто-то, он здесь, чтобы развлекать нас. Толпа заволновалась. Голодранец поднялся на балке эшафота во весь рост. Затем он вынул из глазниц стеклянные глаза и положил на поднос, который держал перед собой. Эти глаза — ваши, сказал он. Тут калека закашлялся, но затем продолжил. Измавление — это лишения, сказал он. Его поправил кто-то из толпы: избавлегие. Затем еще кто-то: извбавленкие. И еще: избавленыие. Нет, сказал голодранец, вы не понимаете. Я имею в виду нечто особенное, не исчерпываемое перебором букв. Стены разъехались в стороны, под ними заметались крысы. Бездомный лег на балку эшафота и снова поднялся. Я приказываю, закричал он, чтобы свадьбу отменили. Как бы не так, заорала толпа. Где же мой зонтик, воскликнул голодранец. И в ту же секунду кто-то накинул ему на шею веревку и сорвал с эшафота. Убогий свалился на землю и забился в рыданиях. — А дальше? — спросил Александр. — Это все, — сказала Вера. — Вы вышли или официант закончил рассказ? — спросил Александр. — Не помню, — сказала Вера. — Посмотрите лучше на мое платье, которое я сшила сама. Только вчера решила научиться — и сразу наряд XVIII века. Красиво, правда? — Это же обычное платье, — сказал Александр. — Невежда, — сказала Вера. Затем посмотрела на меня. — А вы что думаете? — Я? — спросил проходящий мимо официант. — Отвяжитесь вы, — сказала Вера. Я посмотрел на нее. Вернее, на то, что виднелось над столом. Как такового платья не было, Вера сидела в шерстяном свитере. — Для первого раза очень неплохо, — сказал я. Она покраснела. — Вы находите? — сказала она. — Так мы уходим? — спросил Александр. — Ах, и еще, — сказала Вера. — Официант показал мне пивной аппарат. — Какой? — спросил Александр. — Аппарат, — сказала Вера. — Что за аппарат? — спросил Александр. — Кран, через который они наливают пиво, коньяк, суп. — Ну и что? — спросил Александр. — Великолепный, — сказала Вера. — Напоминает швейную машинку. И вдруг всплеск, брызги, визжание детей — собаки свалились в гроб с супом. — Какой кошмар, — простонала Вера. — Ну, теперь-то все? — воскликнул Александр. — Можем уходить? Мы поднялись и направились в сторону выхода. Несколько женщин в промокших супом нарядах копошились у гроба, помогая вылезти огрызающимся собакам. — Осторожней, — завопила Вера, — не забрызгайте мое платье. — Никакого изящества, — сказал Александр, осмотрев заведение. Декабрь 2008 |