|
|
Человек, завернутый в газету *** Когда 33 человека заходят в комнату, где только что побелили стены, то один, одетый как убийца с ножом в кармане, неудачно падает на второго, крадущегося рядом с запотевшим окном, в котором отражается лицо третьего, стирающего со лба надпись «четвёртый», написанную пятым в порыве ненависти из-за того, что шестой забыл сказать ему адрес этой комнаты, которую снимал седьмой, вечно отпирая дверь восьмому, здесь и не живущему, но всегда забывающему ключ в ухе девятого, где тот хранит все личные вещи по совету десятого, слывшего специалистом по полостям. Остальные люди находились в тёмной половине комнаты и их не замечали, пока они не начинали вонять. *** Один джентльмен носил цилиндр и приставал к леди, которых ласкал и щупал с видом человека. Потом он ходил улицами и курил папиросу, стараясь не дышать на время, и фотографировал людей, фотографировавших мост, а затем упал в реку, не смог всплыть и утонул. Его ещё завернули в газету, когда выловили. *** Мой знакомый имел две деревянные ноги, поэтому он не мог ходить и жаловался на занозы, но всё равно лежал, обутый в свои деревянные ноги, потея и сжимая кулаки. «Мои деревянные ноги! Мои деревянные ноги!» - вот что он вопил, обхватывая жирными пальцами две свои деревянные ноги. Он не ходил и очень потел. Люди закрывали глаза, когда проходили рядом с окнами его дома. Говорят, его ноги никогда и не рождались. *** Была такая женщина, которая звонила Достоевскому по телефону и просила, чтобы Фёдор Михайлович про неё рассказ написал, даже короткий. Даже малюсенький. «Как Хемингуэй». А Достоевский Хемингуэя не читал, стыдился и трубку потом не снимал. *** У врага моего врага – моего друга – был враг, который был моим врагом тоже. Его звали Борис. Моего друга. И врага моего друга, который и мой враг тоже – звали Борис. И выглядел Борис одинаково. И был у них общий дом. И ходил на ту же работу и жена общая была. И оба он умерли. И вообще был одним человеком. Вот такой они были – враг моего врага, который был моим другом. *** У человека со шрамом на щеке не было глаза. В его кухне отсутствовала дверь и окно потело. К нему не ходили люди, но молочник оставлял вежливость - молча. У человека со шрамом на щеке не было робости. Он подписывался на порнографические журналы, но почтальон не ходил к нему. Человек со шрамом представлял девушек из порнографических журналов. Они были голыми и похотливыми. Они были ужасно голыми и невероятно похотливыми. Если бы у него были их фотографии, он вырезал бы их из журналов, а почтальон бы расклеил их на двери кухни. Почтальон оказался бы тоже импотентом, все приличные люди импотенты, и они выпили бы молока с молочником и рассматривали голых женщин. Они спросили бы его: -А где твой глаз? А он бы сказал: -А вы угадайте в какой руке! *** Очень вежливый человек ударился лбом об стену, извинился. Очень плохой человек ударился ногой об трамвай, улыбнулся. Очень средний человек попал под дождь, утонул. Очень грязный человек проткнул лёгкое, затянулся. Очень мёртвый человек лежал, не встал. Куски кожи на подбородке смельчака. Язык облизал зуб. Нос мешал смотреть. Волосы в носу. Так и живём. *** Собственно говоря, день я провёл крайне удачно. Видел, как что-то на горизонте из маленького жёлтого увеличивается и играется со мной взглядами. Потом же оно стало расплываться, а у меня кровь из носа пошла. Это странное явление вибрировало, маячило и клацало зубами. Меня подташнивало, мои ноги стали дрожать ниже колен, я схватился руками за банковского служащего и он упал вместе со мной, истошно извиняясь на лету. Мы лежали на спине, а феномен, который я доселе наблюдал, разросся уже до таких размеров, что улетел в открытый космос. -Что это было? – спросил банковский служащий. -Это рождалось ухо, - ответил я. – Вам куда? -Я перейду улицу. -У меня там дядя упал в шахту лифта. Ему приходилось есть себя семь дней, пока его не спасли. -Так он выжил? -Да, вон он, через улицу стоит! -Но там никого нет. -Вот именно. Банковский служащий убежал, прострелив мне колено из чего попало. Я лежал на спине и не гнулся. Мир гнулся. А я не гнулся. Я был ранен. *** -У вас из трубы течёт. -Это не моя труба. -Но из неё капает на ваш ковёр. -Это не мой ковёр. -Что вы здесь делаете? -Ищу. -Ищете что? -Вот не скажу. -Но почему. -Я не знаю. -Вы не знаете что, но ищете нечто здесь, в квартире, которая, кстати, вообще ваша? -Нет, не думаю, здесь, конечно, мрачновато, и я мог бы ошибаться, но, скорее всего, это не моя квартира. -Вас кто-то впустил сюда? -Нет, окно было открыто. Вы поймите, я не вор какой-то, просто мне показалось, что здесь вполне могло бы быть то, что я ищу. -Но вы же не знаете, что это! -А вы знаете? -Я мог бы догадаться. Меня всегда хвалили на службе за отличную логику. -Это интересно. Значит, мы сейчас в вашей квартире? -Ох, ну что вы, нет, я пришёл в гости, ошибся дверью и заблудился. Вообще-то, я здесь уже 3 дня. -Боже мой, это, наверно, так утомительно? -О, да, но я не унывал. -Крепитесь. Что ж, я пойду, совершенно ясно, что здесь нет того, что я ищу. -Ах, вы уже. -Да, рад был познакомиться. Счастливо! -Бывайте! *** комнатушка наполненная острыми углопадами головами полненная полненных головами в головах которых головы *** Обращаться к иностранцу: Не хочу вот так умереть. Не хочу умереть. Не хочу. Так умереть? Вызывать антипатию, опереться на треугольную и острую раму балкона: Птицы и муравьи, и то, что живёт под водой. Птицы и муравьи под водой. Птицы и муравьи могут под воду, но, вероятнее всего, выпьют весь кислород. Под воду? Исследовать собственную позицию без штанов у портного, просить листок с требованиями: Только вперёд, официант уже встал на стул. Только вперёд, официант ищет стул, на котором он должен стоять. Только вперёд, тот стул слишком шаткий, он даже официанта не выдержит. Стулом по голове вырублен пианист, который кровью из головы подчёркивает опасность, грозящую ему. Собственную ночь вывернуть как парашют. Ковырять входные двери выходными ключами. Быть пьяным, старым и смердящим в одном лице. Алкоголем дуть на стёкла и рисовать людей, которые падают со ступенек, так как это очень смешно. Быть смешным. *** -Вас в детстве били? -Меня били. -Сильно били? -Сильно били. -А вы отвечали? -Да. -И как же. -Я говорил, что мне больно. -И это действовало? -Нет, били сильнее. Бьёт его uberschmauchensuber по ollaputtikken, тот alleferz в ertuntrizebcklichdundnd. -?auber! Пижон! Все почему-то умирают и не встают. Свё *** Человек, которого привязали к воздушным шарам, улетел на Луну. Там было холодно и темно. Местные не восприняли его как равного. Они били его. Человек лежал под фонарём и собирал свои кишки по холодному асфальту. Местные с отвращением смотрели на него: -Наркоман, наверно. -Алкоголик. -Педераст. Человек, улетевший на воздушных шарах в космос, не увидел Бога. Местные нейрохирурги, вскрыв череп человека, не обнаружили мысли. Через телескоп можно – если пристально закрыть глаза – ничего не увидеть. *** Быть хорошим человеком очень сложно. Для этого надо и не надо что-то делать. Не делая и не не делая что-то, человеком хорошим не стать. Это факт. Нельзя бить людей, хоть и приятно. Приятно топтать женщин. Детей приятно из окон кидать, а старухам вспарывать животы. Мочиться в подъезде и лифте – самый шик. А дуть в проституток, пока они не лопаются. Пинать собак и кошек – забава богов. Свинство приятно и греет душу. Свинство полезно. Но лично я – хороший человек. Это, спросите у любого, у меня на лице написано. |
