Фиолетовое платье Манекенщик прятался в подъезде, за толстой трубой мусоропровода. Он с оглушительным стуком в груди ждал, когда она вернется с работы – задержится на несколько мгновений у двери, два раза провернет ключ в замочной скважине – и скроется в темноте дверного проема. В воздухе ещё долго будет висеть пряный запах её духов... Манекенщик садился на ступени, представляя, что именно так пахнет её бледная тонкая шея. В эти моменты он выпадал из обыденности, засыпал с открытыми глазами. В его воображении творились события, которые, как ему казалось, никак не могли настигнуть его в реальности. Но мысль, что главная героиня его внутренних романов находится поблизости, за железной дверью квартиры, пугала его и топила в оглушительном восторге. Иногда Манекенщик поджидал её за углом соседней многоэтажки, наблюдая за дверью подъезда, но вечерами она редко выходила из дома. Алые занавески за её окном медленно тлели в тонких осенних сумерках, а к ночи освещались робким сиянием настольной лампы. - Что ты сегодня читаешь, милая? Манекенщик брел по кварталу и представлял её тонкие пальцы, переворачивающие страницы. По дороге домой он перебирал в памяти мелкие подробности, которые успел заметить из укрытия. Черные лакированные туфли на высоком каблуке, зацепка на колготках, хлеб и молоко сквозь пакет, квитанция за квартплату из сумки, лихорадка в уголке малиновых губ. Иногда ему удавалось подслушать её низкий спокойный голос. Поднимаясь по лестнице, она говорила с кем-то по телефону: - И он все рассказал тебе? Как славно… Она часто употребляла это «как славно», произносила его мягко, медленно, тихо. Кисть её руки складывалась в очаровательный жест, когда она с кем-то говорила. Манекенщик довелось видеть, как она курила и толковала с коллегой на остановке. Отставленный в сторону локоть, собранные в лодочку пальцы – мгновение – и кисть сжималась в бледный, по-женски острый кулачок. Рука плавно опускалась к бедру, пальцы теребили тонкую стрелку черных брюк. Манекенщик увидел её в ресторане, где работал официантом. Тонкие, изящно вырезанные ноздри, широкий малиновый рот. Она заказала кофе и два тирамису. Манекенщик поспешил выполнить заказ. Покончив с пирожными, она расплатилась по счету и скрылась за дверью. Манекенщик бросился следом – стоял на углу и смотрел, как она садится в трамвай. - Сто сорок восемь, сто сорок восемь, - твердил Манекенщик, возвращаясь в ресторан. Он искал её в сто сорок восьмом, ездил от конечной до конечной, надеясь увидеть знакомое лицо. …теплый догорающий август. В тесном вагоне среди потной колышущейся толпы Манекенщик заметил малиновые губы и тонкие длинные ноздри. Задыхаясь от волнения и ругая себя последними словами, он крался за ней в прохладных подворотнях. Она скрылась за дверью подъезда – и Манекенщик на дрожащих ногах бросился домой, радуясь, что этот сладкий кошмар прекратился. Через несколько дней он знал этаж и номер её квартиры. Пришлось одурачить какого-то мальчишку, крутившегося во дворе. - Эй, парень, знаешь код от домофона? Я тут квартиру снимаю, а таблетку потерял… Каждый выходной Манекенщик всецело посвящал ей. Он одевался в черное, чтобы стать менее заметным в подъездном полумраке. Несколько раз ему приходилось бежать из укрытия, если кто-нибудь из соседей проходил мимо мусоропровода. Это случилось всего два или три раза, и Манекенщик долго не мог отделаться от страха быть замеченным. Какое-то время он не решался снова прийти в её подъезд, но скоро не выдержал и снова стал прятаться за трубой. - Я так скучаю по тебе, милая. Воскресенье, тихий сентябрьский вечер. Манекенщик отправился к ней. Он забрался в укрытие и через минуту услышал стрекот дверного замка – она вышла из дома. Шаги на лестнице стихли, Манекенщик двинулся следом. Он толкнул дверь подъезда и наткнулся на малиновые губы, горящие в осенних сумерках. Она зачем-то вернулась: что-то забыла? или что-то подозревает? Манекенщик потупил взгляд и, пропустив её, выскользнул на улицу. Выйдя на перекресток, он оперся о столб светофора, едва справляясь с жуткой тошнотой и противным головокружением. Зачем она вернулась? нет, она точно заметила меня, выследила, все поняла, – думал Манекенщик. Он с трепетом ждал какого-то лишения, наказания, может быть даже смерти. Изо дня в день он давал себе обещания больше не возвращаться, корил себя за несусветную глупость, но, спустя несколько дней, снова спрятался за мусоропроводом. Было около половины седьмого, – с минуты на минуту должна появиться она. Далеко внизу хлопнула дверь; шаги на лестнице, стук высоких каблуков. Она остановилась у двери квартиры: сейчас достанет из сумки ключ, провернет два раза в замочной скважине… Сегодня на ней черный в полоску плащ с широким хлястиком на спине. И новая сумка, синяя, с причудливой вышивкой золотыми и красными нитками… - Как же ты все-таки громко дышишь. Она медленно подошла к мусоропроводу, гулко стуча каблуками. Манекенщик вжался в угол. - Ну выходи, я же знаю, что ты прячешься за трубой. А я думала ты больше не придешь. Манекенщик, затаив дыхание, выбрался из укрытия. Он боялся поднять взгляд, боялся встретиться с малиновыми губами. - Как славно, - продолжала она, - я же где-то тебя видела… - В ресторане, - упавшим голосом ответил Манекенщик, смотря в пол. - Ну, пойдем, - сказала она и дотронулась до его локтя. - Куда? – пролепетал обезумевший от её прикосновения Манекенщик. - Ко мне. Ты наверно хочешь посмотреть, как я живу. Ну и все-таки…я же тебя поймала. Она мягко втолкнула его в темную прихожую. Запах, – такой сильный, что у Манекенщика закружилась голова. Как странно пахнет в чужих квартирах, думал он, прислонившись к стене, в моей точно ничем пахнет, совсем не пахнет. - Это чтобы ты не убежал, - сказала она, закрывая дверь на ключ. – Ну, можешь осмотреть все, что тебе покажется интересным. Я скоро, - она скрылась за дверью ванной. Послышался шум воды. Он робко опустился в мягкое кресло и закрыл лицо руками… бросился в прихожую и несколько раз нажал на ручку двери – заперто. Стал слоняться по комнате, пытаясь рассматривать детали интерьера, подмечать какие-то особенности, но все было как в тумане. «Я же тебя поймала» - говорили малиновые губы. «Как славно» - гудел низкий приятный голос. Шум воды стих. Манекенщика затошнило. Почему она совсем не улыбается, лихорадочно спрашивал он себя, ведь это, наверно, была шутка, что я убегу. Почему она не улыбается? - Всё в темноте ходишь… Желтый дверной проем ванной. В лучах яркого света – она – темная, тонкая, безликая. - Иди сюда. Манекенщик боялся двинуться с места. - Иди, я тебя не съем. Она взяла его за локоть и усадила на край ванны. - Какой ты небритый… Она взяла станок, чем-то смазала ему лицо и стала сбривать его плотную черную щетину. Манекенщик чувствовал, как тонкие холодные лезвия скользят по его кадыку. Она закончила и обтерла его лицо полотенцем. - Теперь прими душ. От тебя несет потом. И вышла из ванной, плотно закрыв за собой дверь. Манекенщик послушно встал под горячие струи. Он вышел с мокрой головой, повязав полотенце вокруг бедер. Она ждала его в комнате. В её руках темнело фиолетовое платье. - Надень. - Мои вещи остались в ванной, я сейчас… - Нет, надень платье. Манекенщик попятился. - Зачем? - Ты будешь делать, что я говорю, или выйдешь отсюда абсолютно голым. Манекенщик дрожащими руками принялся натягивать платье. - Не лезет… Она одернула подол – платье на боку у Манекенщика хрустнуло. Она вскинула руку, сложила пальцы в лодочку и удовлетворенно сжала кулачок. - Как славно. Тебе почти впору. Манекенщик смотрел на собственное отражение в зеркале: жалкий, измученный, безобразно фиолетовый. - Садись. Она взяла щетку и стала расчесывать его длинные черные волосы. - Ты давно не стригся. Манекенщик хотел сорваться и убежать, но вспомнил про запертую дверь. Он сцепил руки в замок, закрыл глаза, плотно сомкнул губы. - Теперь повернись ко мне. Она подвела ему ресницы, очертила глаза черным карандашом, накрасила красной помадой его пересохшие губы. - Как славно… Она взяла его лицо в тонкие холодные ладони и зашептала: - Ты теперь моя…теперь только моя… Она вспорола ножницами платье и впилась зубами в грудь Манекенщика. Он вскрикнул, запрокинул голову. - Молчи! – прошипела они и приставила ножницы к его горлу. – Я сказала, молчи! Или убью тебя, потаскуха! * * * - У меня была девочка, Саша. Я увидела её на автомойке, прошлым летом. Мой бывший решил помыть машину, все время сокрушался, что она у него грязная… Он куда-то ушел, наверно, заплатить, а я ждала снаружи и смотрела, как стайка потрепанных рабочих сушила чью-то иномарку желтыми тряпками. Ко мне подошел мальчишка в синем комбинезоне. Спросил: «Как будете мыться?». Я захохотала. Спасибо, говорю, мой парень уже моется. Мальчишка кивнул и убежал к другой машине. Я смотрела на него и не могла понять, что в нем не так. Короткие соломенные волосы, маленькие быстрые глазки, узкие покатые плечи, зеленые наколки на руках. Уже дома я поняла – это была девушка. Всю ночь я думала о ней, вспоминала её лицо, её красные размякшие пальцы с коротко подстриженными ногтями. Через два дня взяла у бывшего машину, сказала, что съезжу к маме, а потом помою. Он улыбнулся, дал мне ключи, как-то особенно нежно поцеловал. Я приехала на мойку и стала ждать своей очереди. Передо мной стоял зеленый внедорожник. За рулем сидела какая-то стерва с розовой шевелюрой, а рядом она, моя девочка. До сих пор не могу забыть эту тяжесть в груди – я видела, как они целовались. Моя девочка – и эта тварь с розовыми локонами. Наконец Саша вышла, я кинулась к ней. - Помоешь мне машину? - Я занята. Другой клиент. Я сунула ей в карман немного денег. Она усмехнулась и стала возиться с иномаркой моего бывшего, а я смотрела, как она, маленькая, тонкая, управляется наравне с рослыми рабочими с тяжелым водометом. Скоро она закончила, и мне нужно было уезжать, но я и с места не могла сдвинуться. Помню, что-то начала ей говорить, лишь бы хоть как-то задержаться, продлить это маленькое знакомство: - Как тебя зовут? - Саня. - Во сколько заканчиваешь? - В десять. - Ничего, если я подброшу тебя вечером домой? - А не обломаешь? Мы ехали молча, я не знала, о чем говорить. Только мечтала раздеть её, прикоснуться к её маленькой груди. Она сказала, что сегодня нельзя, они снимают квартиру втроем, и её сожительницы сейчас дома. Но послезавтра вечером их не будет... Она умолкла. Сквозь слезы прорвался её надтреснутый голос: - Я вся в ней растворилась, любила её до одури, мою девочку… Манекенщик взял её руку и обхватил её похолодевшие плечи. Она отпрянула, задрожала. - Одевайся и уходи. Смой грим, возьми ключ в кармане пальто и уходи. Манекенщик помедлил, привстал на постели. - Иди отсюда, говорю тебе! Он поспешно оделся и вылетел из квартиры. * * *
Манекенщик стоял за мусоропроводом. На лестнице раздались знакомые шаги. Сладкий запах духов и малиновые губы в полумраке. - Я купила тебе новое платье. Тоже фиолетовое, только твоего размера. Манекенщик не решался выйти. - Чего ты прячешься? У тебя же есть ключ. Она схватила его за руку и потащила в квартиру. - А ты постригся. Как славно… Манекенщик надел платье, помыл волосы, накрасил губы. Он спросил: - Как тебя зовут? - Какая тебе разница? Она стала целовать его руки. - Я так скучала по тебе, милая, так скучала… * * * Манекенщик не мог войти к ней в квартиру. Он всегда ждал её за мусоропроводом. Она приходила и вела его домой, не говоря ни слова. * * * …она отвернулась, чтобы Манекенщик надел фиолетовое платье. Потом причесала его, аккуратно накрасила ему губы, покрыла пудрой лоб, нос и щеки, чтобы не было видно мелкой черной щетины. Внезапно она замерла, отстранилась. Села на край постели и, уронив голову на колени, зашипела: - Какой ты… мерзкий, какой ничтожный!.. Я тебя ненавижу, ты ужасно играешь, ты такой огромный, такой неповоротливый, у тебя такой большой влажный язык, и ещё эти твои обезьяньи волосатые ноги!.. ничтожество! Гнусная скотина, застенчивая бесхребетная потаскуха!.. Ты совсем убил меня, я больше не могу, ты все испортил! Манекенщик сел рядом и коснулся её руки. Она оттолкнула его. - Пошёл ты отсюда! Не приходи больше! Манекенщик опустился на пол и робко поцеловал её колено. Она бросилась на него – била кулаками по лицу, кричала: - …убью тебя, тварь, убью, если не уйдешь! Он кинулся к двери, вылетел в подъезд. Вспомнил, что оставил вещи в её доме, но вернуться не решился. Холодный осенний воздух кусал голые плечи, ветер жевал фиолетовый подол. Манекенщик робко ступал босыми ногами по жесткому асфальту, спотыкаясь в путах узкого платья. Навстречу попадались какие-то люди. Он, закрыв лицо руками, продирался сквозь вязкую темноту холодного квартала. «Ничтожество!» - кричали изломанные малиновые губы. «Как славно» - шептал бархатный голос. Манекенщик собирал пальцами черные слезы, жирная тушь текла по бледным от пудры щекам. У желтого подъезда стояла шумная черная толпа. - Экскьюзьми! Манекенщик бросился бежать, сдирая кожу на заледеневших пятках. Хрустнуло платье, тяжелая как молот рука сбила его с ног. - Я ж говорила, мужик! Лежа на асфальте, Манекенщик сквозь серую муть смотрел на грубые женские лица, толстые дубины-руки, шнурованные берцовые ноги. - Тебя как звать-то, транс недоношенный? - С-саша, - пролепетал Манекенщик. - Слышь, Саня, твой тезка. Среди толпы Манекенщик разглядел светлую соломенную голову, маленькие быстрые глазки, узкие покатые плечи. Девушка стояла в объятиях потасканной блондинки с розовыми прядями. Грудь свело щекочущей судорогой – Манекенщик корчился на шершавом асфальте в диком истерическом хохоте. Его подхватили две крепкие женщины из толпы и усадили на холодную скамейку у подъезда. Он долго смотрел на удаляющиеся широкие спины и тихо рыдал, срываясь иногда на тонкий сипящий хохот. 02.2014 – 06.2014 |