Вступление
Как писал
французский визионер Жан Парвулеско в композитном романе "Португальская
служанка": Явлению нового должно предшествовать необратимое исчезновение
прежнего. Развитие "Опустошителя" подчинено в том числе и этому
фундаментальному закону. От майского Сумасшествия 2010-го - через
октябрьскую Социопатию и мартовскую Анемию - к июньской Мизогинии
2011-го.
Четвертый номер обрушивается на женщин,
слишком удобных для агрессии, чтобы обойти их вниманием. Разумеется,
субъект радикального опустошения не может не прийти к мизантропии, это его
последняя отрада. Как богоборец отрицает любого бога, в каком бы обличье
тот не предстал перед ним, так мизантроп не может не быть мизогином: от
общего к частному.
Новорожденные малышки в возрасте,
когда пол еще не играет роли, крохотные девочки в игрушечных платьях,
нервные девушки-подростки, приближающиеся к половой зрелости, молодые
женщины, елозящие взглядом по толпе в поисках потенциального отца их
детей, замужние тетки с обреченными бессмысленными физиономиями, старые
девы, корчащиеся в бессемейной агонии, старухи, озлобленные и костлявые
или тошнотворно рыхлые с добродушными улыбками…
Аудитория нашего журнала растет на глазах. Но учтите, мы по-прежнему
меньшинство, поэтому будем кусать вас, как и прежде!
Поэтический реликт Гавриил Державин подглядывает через плечо юного
Александра Пушкина такие стихи
Говорят, царица в ночь
Не то сына, не то дочь
Родила – и померла.
Вот такие, брат, дела.
Державин пеняет
молодому гению на бестолковость и косноязычие, граничащие с дурновкусием.
Пушкин разрывает сочинение на глазах у надоедливого старика, швыряет
обрывки ему в лицо и выбегает из комнаты. Чтобы через пятнадцать минут
вернуться с полным текстом "Сказки о царе Салтане, о сыне его славном и
могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди".
Яркий образец отвращения к старости и женщинам, выраженный четырехстопным
хореем с парной рифмовкой.
Другой персонаж мировой
художественной литературы. Берроузовский дикий мальчик без пупка в
классной комнате двадцатых годов. Он кладет яблоко на учительский стол. Я
возвращаю ваше яблоко, учитель. Затем подходит к доске и стирает слово
МАМА. Вместо него мальчик пишет:
Опустошитель #4. Мизогиния
|
