Антон Семикин Невзлюби ближнего своего Контрчтение: Диагноз второго "Опустошителя" — социопатия "Опустошитель" (журнал), №2 ("Социопатия"), 2010 Вышедший под занавес года и десятилетия второй номер "Опустошителя" по своей теме получился более, так сказать, узким, "конкретным", чем первый, темой которого было сумасшествие. В пилотном номере речь шла о безумии вообще, заголовок номера второго — социопатия, то есть одна из психических патологий. Налицо следование от общего к частному. Однако у авторов журнала нет единодушия в отношении к предмету. Это можно увидеть в теоретическом и аналитическом разделе "Опустошителя", озаглавленного extremum. Алексей Лапшин критически оценивает взгляд современной психиатрии на то, что принято официально именовать "социопатией", и считает последнюю не диагнозом, а синонимом бунта и чуть ли не революционного порыва. А Маргарита Кривченко разделяет общепринятую трактовку понятия и предполагает, что способность идти к своим целям, не взирая ни на какие моральные ограничения и интересы других людей, ведет не к отчуждению, а, наоборот, к успеху в борьбе за место под солнцем в нынешнем социуме. В этом же разделе помещен текст знаменитого психоаналитика и узника Дахау Бруно Беттельхейма "Люди в концлагере", действительно страшный. И остроумный манифест Андреа Часовски "К инцесту". Одновременно с этим журналом я читал книгу о бароне Унгерне, и мое внимание привлекла одна из характеристик этого яркого и отталкивающего исторического деятеля, которая, кажется, входит в набор признаков социопата: "Он не корректировал свое поведение в зависимости от реакции собеседника". Черт возьми, не это ли имеют в виду все те, кто призывает нас "быть самими собой"? А если не это, то что они имеют в виду? И хорошо ли это или плохо — не корректировать свое поведение из-за реакции собеседника? Как написал еще один социопат: "А что, если для многих людей быть собой — значит быть негодяем или шизофреником?" Одни вопросы… Сбой коммуникации, непонимание — вот что приходит на ум при чтении текстов, составивших второй "Опустошитель". В коротенькой зарисовке Ники Дубровой "Художник" упрямый и хмурый маляр красит стену подъезда до половины, а потом точно так же продолжает красить стены квартир (если ему открывают), ничего при этом не объясняя. И впустившая "художника" хозяйка квартиры, и сам маляр словно бы не замечают того, что происходящее не совсем нормально. Другая миниатюра Дубровой "С приездом!" — об эмиграции, а мало какая другая жизненная ситуация дает столько простора для развития самых разных видов непонимания. Некоммуникабельность воцаряется не только между героями текстов, как в на этот раз художественном тексте Маргариты Кривченко "В театре" или двух рассказах Олега Шинкаренко, но и между автором и читателем, как у Станислава Курашева, который, кажется, не только не намерен ничего объяснять, но и имеет одной из целей поставить читателей в тупик. Его вещь "В день осенней годовщины битвы при Фермопилах" — настолько же красивая, насколько непонятная, поначалу более-менее реалистичная, она скоро срывается в причудливый и изящный сюрреализм, напоминая местами Уильяма нашего Берроуза, только тоньше, элегантнее. Повышается уровень продажи шуб из каменной куницы, таинственный курьер перевозит брильянты для регионального отделения "Урал-Север" освободительного движения Республики Мозамбик, расы людей, кошек и членистоногих ведут войны за вселенское господство, памятник неподкупному менту одной прекрасной ночью превращается в волка, и кто-то ловит в городском водоеме ихтиандров… Объемный текст Вадима Климова "Бесплатное питание на вокзалах" отсылает к таким образчикам литературного социального садизма, как "Париж-1981" Эдуарда Лимонова и "Терроризм в самолетах" Ярослава Могутина. У Климова группа социопатов захватила в свою полную власть некую Бутербродную, переделала все в этом заведении на свой человеконенавистнический и абсурдистский лад и стала систематически подвергать клиентов изощренным вивисекторским экспериментам. Текст буквально сочится мизантропией. Это как если бы Кафка получал неприкрытое удовольствие от мучений главного героя "Замка". Кроме того, "Опустошитель" содержит превосходное ироническое произведение "Служащий", принадлежащее перу несчастного сумасшедшего Роберта Вальзера, который стоит в одном ряду с теми же Кафкой, Майринком, этим ужасным Гансом Гейнцем Эверсом и прочими немецкоязычными специалистами по выморочным кошмарам начала XX века. Еще подборка текстов Апполинарии Туминой, позаимствованных с Ленин.Ru, — контркультурно-богемно-андеграундный привет из 1990-х. Начинается все это великолепие коротким вступлением, описывающим крайне циничные и асоциальные поступки разных людей, в основе которых лежит полное отсутствие эмпатии, а венчается письменным заявлением некоей пенсионерки Любимчиковой А.Ф. — классическим образчиком паранойи в духе "Дорогая редакция, ФСБ облучает меня отравляющими газами через трубы центрального отопления". Одна довольно попсовая и банальная рок-группа задавалась вопросом "Почему мы не любим друг друга?" и причину находила в Кали-Юге. "Опустошитель", как мы отмечали уже в рецензии на его первый номер, далек от какой бы то ни было метафизики, мистики. Он не дает ответа на вышеприведенный вопрос и не стремится его дать, а уж тем более не предлагает никакого лекарства от болезни, ставшей темой второго номера. Зато преуспевает в калейдоскопической демонстрации самых разных видов и форм социопатии под самыми разными углами зрения. Журнал напоминает медицинского регистратора симптомов, беспристрастного, холодного и даже равнодушного. А какая социопатия без равнодушия? kasparov.ru