главная | журнал | участники | опустошение | каталог | купить | контакты


Станислав Курашев
Подборка отзывов

#4. Мизогиния

Итак, четвертый номер журнала "Опустошитель".

Все те же скушные и - конечно - надоевшие читателю имена.

Хочется чего-то нового, - говорит среднестатистический читатель с головой жабы и телом птицы.

Так это и есть типа новое, - отвечаем мы.

А, ну да, тогда ладно, - соглашается покорный читатель.

Ну что ж, как говорил доктор Геббельс, - все по порядку.

Предисловие как всегда бессмысленное и в этой своей бессмысленности, даже успокаивающее.

С прозой, пытливый читатель, начинает знакомиться, с трагическими отрывками из романа Руфи Руф о ее счастливом детстве.

К счастью (а может к сожалению) это оптимистическое чтение длится недолго и дальше следует просто отличный кусок прозопоэзии, написанный человеком с грустным и красивым именем "666".

Несомненно, это украшение номера.

Милая девическая проза Дубровой радует глаз своей простотой и непритязательностью.

Побольше бы таких текстов, хочется сказать нам, вслед за нашим читателем.

Итак, переходим к собственно разделу под названием "Проза".

Павел Бабаков мне отчетливо не понравился, видно что человек типа старался, но все к сожалению впустую.

Маргарита Кравченко представлена хорошим рассказом "Собаки лучше чем грязная посуда", вещь тихая и спокойная, в стиле Шерли Джексон.

Станислав Курашев представлен в номере далеко не лучшими своими вещами.

Любителей прозы Вадима Климова несомненно порадует его новый рассказ "Нелепое вторжение", озаренный прекрасной идеей об энергии соударения ключей.

В разделе "Мертвый текст" три текста давно всеми забытых авторов. И забытых вполне заслуженно.

Дальше следует абсолютно графоманский текст автора с теплым именем "ophion" и интересным названием "Так и я тоже любил", который ничего кроме сочувственного искривления губ, вызвать не может.

Любителем занудствования рекомендуем эссе Лапшина "Мужское/женское".

Заканчивается журнал текстами Владимира Фомина, это грустный апофеоз пошлости, которой и так слишком много в нашем мире.

Ну вот и все, всем сестрам по серьгам или как там говорится, но впрочем это уже неважно.


#5. Нетерпимость

Мало юмора иронии опять одно заумствование.
Журнал из номера в номер держится только на трех именах.
Все остальное просто придатки чаще всего неудачные.
Журнал регрессирует на мой взгляд.
Если не будет Кривченко, Климова и Курашева, журнал просто превратится в груду бумаги.
У меня даже нет желания написать рецензию.


#6. Демократия

Кривченко меня опять разочаровала.
Раз – очаровала.

Кабис тоже ужасна.


#7. Религия

Кривченко опять ужасный текст.


#11. Смерть

Ничего не понравилось.
Опять Дуброва с непонятной хренью.
Опять грантоед Лапшин с очередной мутью.
Опять Климов с навязчивой темой "отца" и когда-то книжной девушки Веры, замаскированную под Арину.
Марусю Климову я вообще терпеть не могу, ненавижу графоманов, особенно, если этот графоман старая и отвратительная женщина.
В общем, зима сменяет осень и только в "Опустошителе" ничего не меняется, и при нынешнем руководстве не изменится никогда.

И зачем, спрашивается, надо было выживать Кривченко?
Она хоть изредка что-то писала в отличие от абсолютно бесплодных Дубровой и Климовой.

Хочу умереть в порту, под дождем.
Играет саксофон, и на мое убийство выезжает детектив в плаще и шляпе, он устал и слишком стар для всего этого дерьма


Финальное письмо

Привет.

Просто наши пути кардинально разошлись даже не пути – мировоззрения.

Я остался честным нищим поэтом, ты же из неплохого парня и не такого уж плохого писателя превратился черт знает во что - издателя плохих книг и автора идиотских перформансов совершенно убогих по своему смыслу.

К тому же твое ЧСВ повысилось до предела.

Во всем, что ты делаешь, нет ничего живого, настоящего, все выходит мертворожденным из твоих рук.

Может, мой рассказ и плох, но поверь, он будет лучше всего напечатанного в журнале.

Как и рецензия на Вяткина лучше всех вместе взятых рецензий на этого графомана.

Ты сознательно уничтожал все живое в журнале, чтобы подогнать его под твое новое мировоззрение; сначала пришла очередь Кривченко, теперь уже не будет и меня, и ты остаешься один - ты и легион графоманов.

"Опустошитель" мне не был нужен, сейчас же выяснилось, что "Опустошителю" не нужен я.

На этом можно поставить точку.