#32. Математика


Алексей Лапшин
К власти алгоритмов?

Когда речь заходит о будущем неминуемом торжестве искусственного интеллекта над человеческим разумом, первые естественно возникающие вопросы: зачем людям это нужно и как они могут добровольно уступить своё место машинам? Однако эти простые, но принципиальные вопросы, звучат совсем не так часто. Триумф искусственного интеллекта пропагандируется обществу как нечто неизбежное, чему бессмысленно сопротивляться. Конечно, споры на эту тему ведутся, высказываются различные опасения, существуют популярные технократические антиутопиии, но всё это преподносится как некие побочные реакции на господствующий дискурс. При этом терпимости к обладателям иных точек зрения на развитие искусственного интеллекта становится всё меньше.

А ведь ещё недавно ультрарадикальная технократия не была доминирующим трендом. В эпоху постмодерна даже стал набирать популярность эпистемологический анархизм. Его главный теоретик Пол Фейерабент рассматривал науку лишь как один из видов познания наряду с религией, магией и мифом. Слишком смелый эпистемологический анархизм, разумеется, не стал ведущим направлением, но какое-то время казалось, что агрессивный наукоцентризм, характерный для 19-го и большей части 20 века, уходит в прошлое. Постмодернизм, действительно, давал возможность сосуществовать различным дискурсам, хотя при этом их выхолащивал и создавал ощущение бесконечного тупика истории. Одновременно формировалось ощущение исчерпанности самого человека. Происходило полное развенчание всех смыслов. Глобальная социальная революция в условиях постмодерна была невозможна. Преодолеть постмодерн можно было только через отказ от гуманистического понимания людей. То есть через преодоление их восприятия как центра вещей. Выход на первый план темы искусственного интеллекта прежде всего связан именно с переходом к постгуманизму.

Человек, в представлении крайних технократов, - не венец творения, а переходное звено в цепи эволюции. На смену людям должны прийти превосходящие их во всём машины. Людям прямо так и говорят, что наступит время, когда роботы будут смотреть на вас, как смотрите вы сейчас на неандертальцев. Правда, почему-то не говорится, что эволюционная теория предполагает естественные этапы развития. Неестественность же искусственного интеллекта отражена в самом термине. Эволюция не может подталкиваться искусственно. Иначе это не эволюция, а нечто другое. Так что уже здесь мы сталкиваемся с подменой понятий. (Это заметил не я один, но ультратехнократы игнорируют такие аргументы.)

Характерно, что монополия на критику искусственного интеллекта принадлежит его же теоретикам. Серьёзные угрозы этого явления описаны в книгах таких мейнстримных сейчас авторов, как Ник Бостром, Джереми Рифкин, Юваль Харари... Но все они преподносят торжество искусственного интеллекта как неизбежность и прогресс. Если же аналогичные критические тезисы будет воспроизводить автор без должного пиетета к технократии, он быстро будет отнесён к разряду маргинальных.

Как-то упускается из виду, что искусственный интеллект, провозглашаемый одним из главных возможных достижений человеческой мысли, по сути крайне патерналистский проект. Ученые и другие заинтересованные лица пытаются создать сверхразум как замену Бога и государства, при этом отдавая себе отчет в существующих угрозах. Что это, как не стремление избавить людей от ответственности за принимаемые решения и в конечном итоге лишить возможности что-либо решать? Очень многие с удовольствием ждут появления такого искусственного сверхразума, практически полностью регулирующего жизнь. Причём, как правило, это прогрессисты и борцы с так называемой архаикой. По исторической и метафизической иронии именно они оказываются гиперпатерналистами.

Вот достаточно типичная мысль из книги Юваля Харари "21 урок для 21 века", вполне отражающая восприятие хода истории теоретиками искусственного интеллекта: "Тысячелетиями люди верили, что источник власти - божественные законы, а не человеческое сердце, а потому нужно благословлять слово Божие, а не свободу человека. Только в последние несколько веков источник власти переместился от богов, обитающих на небесах, к людям из плоти и крови. Вскоре мы снова можем стать свидетелями передачи власти - но уже от людей к алгоритмам. Точно так же, как легитимацией божественной власти служила религиозная мифология, а власти людей - либеральная концепция, грядущая технологическая революция утвердит власть алгоритмов Big Data, подорвав саму идею индивидуальной свободы".

Здесь мы опять сталкиваемся с подменой понятий. Ведь во взаимоотношениях с древними языческими богами (Единым Богом) люди могли оставаться субъектами принятия решений. Свобода воли у них никогда не отнималась, хотя ущемлялась социальная свобода. В случае же столкновения с искусственным интеллектом, речь идёт об отрицании самой возможности человеческой свободы, а в радикальных версиях - даже об отрицании наличия в людях сознания. Всё это объявляется всего лишь биохимическими реакциями, которыми можно управлять после слияния информационных, био- и нано- технологий. Человек из индивидуальности превращается в биообъект, полностью контролируемый через алгоритмы. Такого в обозримой истории не было никогда. Поэтому ссылка на религии неверна. Ультратехнократам как раз и ненавистна идея Бога в силу её непосредственной связи с сознанием. Само наличие этой идеи, а тем более существование традиций Откровения, свидетельствует о присутствии в человеке уникального дара мыслить и созерцать далеко за пределами физической природы. А если этот дар присутствует, то всегда будет фигурировать неконтролируемая часть людей. Вот основная причина современных технологических атак на сознание, вплоть до его отрицания.

С другой стороны, понятно, что ультратехнократия, постгуманизм возникли не на пустом месте. Концепция "Человека-машины" Жюльена Ламетри, представляющая крайне материалистическую линию Просвещения, на самом деле во многом определила развитие модерна и постмодерна, хотя и не была самой известной. Можно сказать, что трансгуманизм с его проектами физического слияния человека и техники вышел из "шинели Ламетри". Сегодня даже такие, казалось бы, непредставимые без прямого человеческого общения профессии, как врач и преподаватель, в близком будущем также планируют передать автоматам. Искусство давно рассматривается как потенциальная сфера деятельности машин. Доведенные до состояния биообъектов, обессмысленные люди сами пожелают раствориться в технологиях. И сделают они это не из стремления к совершенствованию, как утверждает трансгуманистическая пропаганда, а напротив, от низкой самооценки и полной бессубъектности.

Являются ли теоретики искусственного интеллекта и трансгуманизма самостоятельными проектировщиками реальности или же выполняют некий заказ? Думаю, тут играют роль и объективные и субъективные факторы. Конечно, ультратехнократу безумно интересно создать полностью управляемый мир. В этом, кстати, тоже по-своему проявляется стремление людей к творчеству, выходящему за пределы биохимических реакций. Продвижение искусственного интеллекта и трансгуманистических проектов - результат нескольких последних веков развития цивилизации с упором на всё более узкофункциональное понимание человека. Но за общими историческими факторами просматривается и воля элит, желающих при помощи искусственного интеллекта и других новейших технологий реализовать утопию нового мирового порядка. Об очень возможном непреодолимом интеллектуальном, финансовом и даже биологическом разрыве между элитой и остальным человечеством предупреждают сами теоретики ультратехнократии. Переломный 2020 год показал, что процесс глобальной трансформации мира резко ускорился.