|
|
Живой труп Фрейда: психоанализ vs нейронаука В комментарии к одному из моих текстов юный приверженец психоанализа выразил свое негодование по поводу того, что я, имея докторскую степень и специализируясь на психоанализе, не являюсь поклонницей Фрейда. Такая реакция меня удивила, ведь докторская степень, по моему мнению, является свидетельством способности критически относиться к изучаемому материалу, а не подтверждением участия в фан-клубе или религиозной секте. Но справедливости ради стоит отметить, что я, скорее, исключение из правил. Гуманитарное образование действительно часто напоминает религиозное сообщество. В процессе обучения исследователи Фрейда обращаются во фрейдизм, а полученный ими диплом лишь подтверждает их неспособность критического отношения к психоанализу. Таких дипломированных сектантов несложно понять: довольно нелегко не признавать значимость того, изучению чего было посвящено много времени и усилий. Базовый навык, который должен усвоить исследователь, изучающий психоанализ — умение игнорировать тот факт, что Фрейд давно мертв в интеллектуальном измерении. Не обладая этим навыком, крайне сложно считать его работы источником истин, релевантных для нашего времени. В сфере психоаналитического образования, таким образом, учат трюку — как втянуть затхлый труп Фрейда в современность, делая вид, что он все еще жив или, по крайней мере, не такой уж и затхлый. В одной из провинций Индонезии существует необычный погребальный обряд. Гости, собравшиеся на похоронах, счастливо смеются и танцуют рядом с трупом, ведя себя так, как будто виновник торжества жив. Этот обычай вполне может служить источником вдохновения для введения церемонии, сопровождающей вручение дипломов выпускникам, изучавшим психоанализ. *** В 1979 году была опубликована работа Фрэнка Саллоуэя “Фрейд, биолог разума” — до сегодняшнего дня считающаяся ключевой ревизионистской работой о психоанализе. Фрейд в его книге представлен как гениальный плагиатор, упрямый и беспощадный самопропагандист, приверженец сумасшедших идей и преждевременных выводов. Саллоуэй был лишь одним из многих, приложивших усилия к развенчанию мифа о научной значимости традиционного психоанализа. Сегодня, в условиях существования колоссального количества ревизионистских работ о Фрейде, его доктрину больше невозможно воспринимать однозначно, сам факт существования в наши дни апологетов традиционного психоанализа — странная аномалия. Итак, для самых настойчивых, новости науки: учение Фрейда всецело дискредитировано в научно-академической сфере, начиная с его теории эдипового комплекса и заканчивая идеей о зависти к пенису, которую сегодня признают одновременно “и трагичной и смешной”[1]. Большинство ученых считают Фрейда в лучшем случае устаревшим, в худшем — не представляющим из себя сегодня никакого научного интереса. В академических кругах практически любой дисциплины считается недопустимым ссылаться на Фрейда как на релевантный источник знаний. Относительно самой психологической науки, со сферой которой привычно связывается имя Фрейда, то в 1996 году она пришла к выводу, что «Нет буквально ничего, что могло бы быть сказано, в научном смысле или в терапевтическом, в пользу всей системы Фрейда или любой из составляющих ее догм»[2]. В 2004 году Тодд Дюфрен, автор книги “Убивая Фрейда: культура 20-го столетия и смерть психоанализа”, сделал еще более радикальный вывод: “Фрейд действительно единственный в своем роде. Пожалуй, в истории не было ни одной другой заметной фигуры, которая бы так фантастически заблуждалась по поводу почти каждой провозглашаемой ею значительной вещи. Но, к счастью для него, ученые были и до сих пор остаются бесконечно находчивыми в своих усилиях отбеливать его ошибки»[3]. Размышляя о причинах того, почему некоторые исследователи все еще предпринимают попытки доказать релевантность фрейдизма, Дюфрен замечает, что миф об открытых психоанализом истинах существовал десятилетиями, на нем была построена репутация многих терапевтов, о теории психоанализа было написано множество работ, за изучение теории Фрейда многие получили академические звания — после всего этого довольно нелегко признать, что психоанализ был всего лишь заблуждением. Упомянутая выше работа “Фрейд, биолог разума” не только разоблачила доктрину психоанализа, в ней Фрэнк Саллоуэй также указал и на то, в чем, по его мнению, заключалось настоящее величие Фрейда, раскрытию которого парадоксальным образом препятствовали его чрезмерно фанатичные последователи. По мысли Саллоуэя, статус Фрейда и его популярность во многом обусловлены психоаналитической легендой, которая поддерживалась как самим Фрейдом, так и приверженцами его теории. Легенда заключается в том, что Фрейд был оригинальным, революционным мыслителем-одиночкой. Саллоуэй утверждает, что мнение о независимости и оригинальности идей Фрейда является значительным преувеличением и пытается развенчать предубеждение, что Фрейд задумал свои идеи в интеллектуальной изоляции. Саллоуэй адресует свою критику предыдущим биографам Фрейда, замечая, что они представляли его достижения в ложном свете, изображая его как психологического мыслителя. Идеи Фрейда, согласно выводам Саллоуэя, являются ответвлением доминирующей начиная с конца девятнадцатого века по настоящее время биологической мысли. Фрейда, такими образом, следует считать не психологическим мыслителем, а «крипто-биологом» или же “биологом разума” — именно в этом заключается его настоящее величие. *** Фрейда действительно принято ассоциировать исключительно с теорией психоанализа, а между тем, до того, как приступить к исследованиям бессознательных процессов, Фрейд был анатомом — изучал работу мозга на элементарном биологическом уровне. Больше того, ему удалось внести значимый вклад в развитие нейробиологии. Получив образование невролога, Фрейд работал научным сотрудником в Институте физиологии под руководством Эрнста Бруке, выдающегося в то время физиолога. Фрейд изучал мозг миноги, речного рака и лягушек. Помимо прочего, Фрейд исследовал взаимоотношения между серым веществом и выходящими из него нервными волокнами.
Рисунок Фрейда спинальной хорды миноги с нервными клетками. (1877 г.) В лекции 1884 года Фрейд следующим образом описал свои наблюдения: “Если мы предположим, что нити нервных волокон являются изолированными проводниковыми трактами, нам придется сказать, что эти пути раздельных волокон соединены в нервной клетке: тогда нейрон становится “началом” всех этих нитей нервных волокон, анатомически соединенных с ним… Я не знаю может ли существующий материал решить эту важную проблему. Если данное предположение может быть подтверждено, это позволит нам значительно продвинуться в физиологии частиц нервной системы: мы могли бы представить, что стимул определенной силы может преодолеть изолированность нервных волокон таким образом, что нерв как единица, осуществит возбуждение, и так далее”[4]. Важная проблема, о которой ведет речь Фрейд, связана с продолжающимся в то время спором между нейронистами и ретикуляристами. Именно в контексте этого спора становится видимой прогрессивность научных предположений Фрейда, говорящих в пользу нейронистов. Из-за особенностей строения клеток головного мозга и несовершенства техники исследования нейронной ткани, не все биологи того времени воспринимали нейроны как отдельные клетки. В отличие от более простой формы других типов клеток, клетки головного мозга имеют большое количество тонких отростков. Микроскопия времен научной карьеры Фрейда была недостаточно развита, чтобы можно было утверждать, принадлежат ли эти отростки самой структуре клетки, или же они являются частями непрерывной нервной сети. Те, кто отвергал гипотезу, что мозг состоит из отдельных клеток и считал, что он представляет из себя непрерывную сеть — принадлежали к лагерю ретикуляристов. Нейронисты же утверждали, что мозг состоит из элементарных структурных элементов — нейронов. В частности, к лагерю нейронистов принадлежали Маттиас Якоб Шлейден и Теодор Шванн. В 1839 году ими была сформулирована клеточная теория, согласно которой все живое состоит из одних и тех же элементарных структурных единиц — клеток, мозг человека тому не исключение. Основоположником современной нейробиолигии и наиболее выдающимся нейробиологом считается Сантьяго Рамон-и-Кахаль. Именно он заложил основу нейронауки и сформулировал, исходя из клеточной теории нейронную теорию нервной системы. Благодаря тому, что Кахаль усовершенствовал методику исследования клеток головного мозга, ему удалось отчетливо разглядеть границы нейрона, и подтвердить, таким образом, что несмотря на большое количество отростков, нервные клетки являются отдельными структурными элементами. В 1906 году Рамон-и-Кахалю была присуждена Нобелевская премия за его работы по структуре нервной системы. Исследования же Фрейда остались в тени, несмотря на то, что приведенная выдержка из его лекции, которая была прочитана за семь лет до того, как нейронная теория Кахаля стала общепризнанной, может считаться свидетельством того, что Фрейд был передовым учёным своего времени и двигался в правильном направлении. Все же имя Фрейда осталось в истории нейробиологии, хотя бы потому, что в своем основном труде «Гистология нервной системы человека и позвоночных» Кахаль ссылается на результаты научных исследований Фрейда в подтверждение собственных выводов. *** Каким же был путь превращения Фрейда из перспективного ученого в общепорицаемого в академическом мире прохвоста? В середине восьмидесятых годов XIX века, несмотря на свои достижения в науке, Фрейд прекратил исследования нервных клеток. Однако он оставался в курсе последних достижений нейробиологии и даже использовал некоторые из новых идей Кахаля в своей неопубликованной рукописи “Проект научной психологии”, над которой он работал в 1890-х, то есть уже после того, как принялся за разработку теории психоанализа. В проекте Фрейд задумал разработать междисциплинарную модель разума, описывая ее на языке количества энергии и нейронов. Рукопись Фрейда была передовой для своего времени — он описал работу разума настолько основательно, как это было возможно с учетом того, на каком уровне в 1895 году находилась нейронаука и эволюционная биология. Все же Фрейд не опубликовал эту работу и к 1897 году вовсе отказался от исследований, необходимых для её завершения. Исследователи биографии Фрейда указывают на разные причины такого решения. Общепринято считать, что ею было примитивное состояние нейронной доктрины, ведь даже основы того, как функционирует нейрон все еще требовали выяснения. Будучи неудовлетворенным ограниченными возможностями языка объективной науки, Фрейд изменил свою методику исследования, сосредоточившись на психологии. Как утверждает сам Фрейд в гл. VII «Интерпретации сновидений», он решил ограничить себя описанием того, что может быть изложено в форме психологических дискрипций. Доктрина психоанализа считается следствием переориентации Фрейда с объективной науки на субъективный подход к пониманию работы психики. Метод психоанализа — это интроспективный метод терапевтических бесед. Материалом для исследования здесь служат рассказы пациентов о своей внутренней жизни: воспоминаниях из детства, снах и желаниях, которые психоаналитик интерпретирует как проявление бессознательного пациента, лежащего в основании его сознательных мыслей и поведения. Существует также мнение, что Фрейду пришлось отказаться от исследований нейронных процессов после того, как он влюбился в свою будущую жену. Финансовое положение Фрейда-ученого не позволяло ему содержать семью. Именно поэтому им было принято решение открыть свою собственную медицинскую практику. “Возможно, если бы в те времена научная работа позволяла, как сегодня, зарабатывать на жизнь, Фрейд был бы известен теперь как нейроанатом и один из создателей нейронной доктрины, а не как отец психоанализа”[5]. Фрейд не особо верил в целительную силу психоанализа. Он иронично признался Абраму Кардинеру: «Мы проводим анализ по двум причинам: понять бессознательное и заработать на жизнь»[6]. Следует заметить, что Рамон-и-Кахаля к исследованию нейронов направил тот же интерес, которым руководствовался Фрейд в своих психоаналитических исследованиях: Кахаль стал исследовать мозг на клеточном уровне, следуя своему желанию создать рациональную психологию. В отличие от Фрейда, переориентировавшегося на дедуктивную структурную теорию психики, Кахаль остался верным индуктивной методологии исследования базовых частиц нервной системы. История развития нейробиологии подтвердила эффективность исследовательской методологии Кахаля. Именно благодаря имплементации индуктивного метода нейронауки, основанном на изучении мозга “по одной клетке”, за последние полвека удалось многое узнать о психической деятельности человека. Впрочем, успехи нейронауки вовсе не свидетельствуют о том, что Фрейд принял неправильное решение, изменив индуктивной методологии. Безусловно, с точки зрения объективной науки его переориентация была фатальной ошибкой, совершив которую Фрейд больше не мог считаться ученым. К примеру, Малькольм Макмиллан, ученый, анализировавший доктрину психоанализа, заключил, что Фрейд, разрабатывая свою теорию, «искренне, но при этом безграмотно перепутал свою верность материалистическому редукционизму с методологической строгостью»[7]. Хотя теорию психоанализа действительно можно рассматривать как свидетельство о разрыве Фрейда с наукой, парадоксальным образом именно эта фатальная ошибка Фрейда является примером того, как продвигается научная мысль: проверяя гипотезы. Фрейд, не только не отрицавший возможности быть опровергнутым, но опровергавший сам себя, таким образом, остался учёным и как бывший невролог, и как опровергнутый психолог, сыгравший свою роль в развитии научной психологии и психиатрии. *** В 1896 г. Фрейд сознался в одном из своих писем: “В молодости меня привлекали занятия философией, и вот теперь, перейдя от медицины к психологии, я на пороге осуществления своей мечты”[8]. Трансформацию Фрейда в самом деле можно интерпретировать как превращение ученого в философа. Но воплотив свою мечту приобщения к философии, Фрейд все же не перестал быть ученым, по крайней мере теорию психоанализа он видел как значимый вклад в развитие науки. Следовательно, Фрейд стал философом не в результате отказа от своих научных инвенций, а благодаря изменению своего подхода к науке. Исследователи Фрейда также утверждают, что несмотря на то, что Фрейд отстранился от изучения нейронной системы и переключился на психологию, его предшествующие исследования значительно повлияли на последующий образ его мыслей. В целом, разработанная им впоследствии теория психоанализа может быть рассмотрена как базирующаяся на нейробиологии. В частности, Эндрю Брук утверждает, что Фрейд вовсе не отказался от нейронаучной модели, разработанной в “Проекте научной психологии”, он лишь трансформировал ее в метапсихологию, став использовать для своих целей другой язык. Роберт Холт, профессор психологии Нью-Йоркского университета выразил аналогичную мысль: “Похоже, во многих отношениях Фрейд совершенно переориентировался, превратившись из исследователя-нейро-анатома во врача-невролога, экспериментировавшего с психотерапией и наконец ставшего первым психоаналитиком. Однако мы были бы плохими психологами, если бы вообразили, что в этом развитии содержалось больше перемены, чем преемственности. Фрейд не мог просто так выбросить из головы двадцать лет самоотверженного изучения нервной системы, когда принял решение вместо этого заняться психологией и работать с чисто абстрактной, гипотетической моделью”[9]. На эту ошибку указывал и Саллоуэй, предпринимая попытку развенчать биографическую легенду о Фрейде. По его словам, в основании этой легенды лежит миф о том, что наука Фрейда — психоанализ — является чистой психологией. Концепты, составляющие психоанализ, в соответствии с этой легендой были разработаны в результате отказа Фрейда от идентичности невролога и прекращения попыток понять психическую жизнь в терминах биологии и химии. Саллоуэй оспорил это убеждение, указав, что разрабатывая теорию психоанализа Фрейд не отказался от биологического редукционизма в пользу автономной концепции психики, напротив, психоаналитическая теория укоренена в биологическом режиме мышления. Невозможно непредвзято анализировать наследие Фрейда, изымая его из современного ему научного контекста. Доктрина психоанализа укоренена в передовой для своего времени биологической мысли, для теории Фрейда она является одновременно и базисом, и материалом для смелых интерпретаций. Психоанализ, таким образом, не является следствием отказа Фрейда от своей идентичности биолога. Скорее, это смелые спекуляции на основе науки. Теорию психоанализа следует рассматривать как расширение границ взаимодействия современной для Фрейда науки и философии. Следовать же критикуемой Саллоуэйем легенде, то есть считать Фрейда мыслителем, порвавшим с современной для него наукой и в результате раскрывшим истину — заблуждение, не позволяющее рассмотреть в работах Фрейда наиболее ценное. *** Одним из примеров отрицательного действия легенды, изымающей Фрейда из научного контекста, является ошибочная оценка его вклада, связанного с разрабатываемой им теорией бессознательного. Исследования в области бессознательного провозглашаются наибольшей заслугой Фрейда, которая стала следствием его перехода от биологии к психологии. Приверженцы идеи о революционности теории Фрейда, провозглашают его первооткрывателем бессознательного. Дескать Фрейд первый указал, что мысли и поведение человека по большей части определяются бессознательными процессами, тем самым, свершив “революционный переворот” в понимании психической жизни человека. Хотя исследование бессознательных психических процессов действительно считалось и самим Фрейдом основанием теории психоанализа, Фрейд вовсе не был так революционен в своих размышлениях о бессознательном. Бессознательное существовало до Фрейда и как философская категория, и как биологическая. В начале 19 века Шопенгауэр провозгласил, что все происходящее детерминированно бессознательной «мировой волей», и человеческое поведение не является исключением из этого принципа. Взгляды Шопенгауэра наследует Ницше: его понятие “воля к власти” может быть определено как бессознательный инстинкт, являющийся основанием любого вида человеческой активности, в том числе и познания. Фрейд также не был первым, кто стал рассматривать понятие бессознательного в сфере психологии. По словам историка психологии Марка Альтшулера «Трудно, или даже невозможно, найти психолога или психиатра девятнадцатого века, который бы не признавал бессознательную деятельность мозга не только как в действительности существующую, но и как имеющую первостепенное значение”[10]. Заслуга Фрейда была в том, что он предпринял попытку сделать бессознательное научной категорией, то есть очистить его от мистически-философского контекста. Но его усилия нельзя рассматривать как личную заслугу — скорее он сделал вклад в коллективное усилие, отличившись, возможно, лишь тем, что сделал большое количество ошибок. Фрейд исследовал бессознательные процессы, основываясь на данных из терапевтического кабинета. Джоэл Вайнбергер замечает в связи с этим: “Как ни странно, соединение теории бессознательных процессов с исследовательскими данными было одним из основных признаков, отличающих взгляд Фрейда от более ранних взглядов на бессознательное; однако, психологи, принявшие позитивистско-эмпиричес-кую философию науки никогда не были в восторге от рода данных, на которые опирался Фрейд”[11]. Дрю Уэстен, психолог из Гарвардской медицинской школы, стоящий на позициях защиты науки, и один из немногих ученых, защищающих психоанализ, признался, что, являясь практикующим динамически ориентированным врачом, не может найти ни одного утверждения в предложенной Фрейдом теории, с чем он был бы хотя бы отдаленно согласен. Уэстен также считает, что “без сомнения, многие психоаналитические труды неясны, бестолковы и безграмотны относительно соответствующих эмпирических данных”, и что Фрейд несомненно ошибался в “некоторых своих фундаментальных идеях о природе человека”[12]. Что же в таком случае позволяет утверждать, что он занимал позицию защиты психоанализа? Уэстен защищает его в единственно возможной для ученого форме, утверждая, что “Великие теоретики, такие как Фрейд, Пиаже и Скиннер, как правило, и величайшие распространители лжи в своем деле. Это отражает простую математику: чем больше предположений выдвигается исследователем (и чем более смелые эти гипотезы), тем выше вероятность того, что какие-то из них будут неправильными”[13]. Несмотря на то, что многие из идей Фрейда были отклонены в пользу новых теорий, Уэстен уверяет нас: “Это хорошо. Именно так продвигается наука”[14]. По его словам, участь, постигшая теорию Фрейда — это лучшее, на что может надеяться мыслитель в стремительно развивающейся дисциплине по истечению более чем полувека. Современная наука сегодня знает, что подсознательное существует, но оно не существует в том виде, как предложил в своей теории Фрейд. Тем не менее, сегодня, находя вдохновение в идеях Фрейда (и ссылаясь на них), формулируют свои мысли такие продвинутые современные мыслители, как когнитивный ученый Марвин Мински и философ сознания Дэниел Деннет, скорее наследующие спекулятивный подход Фрейда к науке, чем сами его идеи. *** Сам Фрейд никогда не провозглашал изложенные им размышления законченной и подтвержденной доктриной. За это Лакан назвал теоретическую работу Фрейда “мыслью в движении”[15]. По его словам, она “непрерывно открыта для пересмотра. Это ошибка сводить ее к набору банальных фраз”[16]. Теории Фрейда — это догадки, наброски, которые требуют последующих исследований, доработок и подтверждений (на что неизменно указывает сам Фрейд). Так, из биографических данных о Фрейде известно, что, к примеру, “Три очерка по теории сексуальности” несколько раз им переписывались и дополнялись. В течение двадцати лет, пока издавались разные варианты этой работы, изменения внесенные Фрейдом, увеличили ее размер на половину. В частности, разделы об инфантильной сексуальности и прегенитальном развитии появились лишь спустя девять лет после появления первого варианта работы. В 1923 году Фрейд признался, что в его исследовательской практике часто случалось так, что его новые идеи “не складывались со старыми в непротиворечивое целое”[17], поэтому ему приходилось подвергать их нещадной ревизии. Фрейд всегда оставался ученым, сохраняя верность принципам научных исследований. Он не утверждал, что провозглашает истину, а рассматривал свои идеи как гипотезы, которые впоследствии должны быть проверены наукой. Фрейд писал: “Недостатки нашего описания, вероятно, исчезли бы, если бы психологические термины мы могли заменять физиологическими или химическими терминами. [...] Биология есть поистине царство неограниченных возможностей, мы можем ждать от нее самых потрясающих открытий и не можем предугадать, какие ответы она даст нам на наши вопросы несколькими десятилетиями позже. Возможно, что как раз такие, что все наше искусное здание гипотез распадется”[18]. Не только индивидуальное мышление Фрейда следует рассматривать как мысль в движении, но и сами идеи, составляющие доктрину психоанализа, также теряют любой смысл в отрыве от интенции последующего исследования. Обездвижить теорию Фрейда, воспринимая ее как завершенную и повествующую об открытых истинах и не требующую в связи с этим ревизии, — значит уничтожить то единственное, что в ней ценно: подвижность, характеризующую живое мышление. Такое мышление не терпит догматичности. Пытаясь скрыть тот факт, что Фрейд мертв, и, таким образом, представить его идеи как набор догм, вмещающих релевантные для современности истины, преданные последователи Фрейда превращают психоанализ в мистическое учение, хотя именно этого сам Фрейд стремился избежать. Недопустимость догм является определяющим свойством науки, что делает ее единственно пригодной средой для существования психоанализа, и в отрыве от которой, психоанализ превращается в догму. Парадоксальным образом, интенциям Фрейда в большей степени соответствует научная парадигма, признающая, что Фрейд мертв. Выдавать, как это делают приверженцы Фрейда, его труп за живой, маскируя его трупные запахи — недостаточный уровень извращения для такого искушенного извращенца как сам Фрейд. Достойный его уровень воплощён в способе отношения к Фрейду в научном мире: провозглашая его трупом, наука не брезгует глумиться над ним в свое удовольствие и в своих целях. Некрофильские тенденции науки в отношении Фрейда в гораздо большей степени соответствуют методу самого Фрейда, искажавшего науку в угоду самой науке, чем фетишистские наклонности почитателей его трупа.
[1] Layne K. “How the man who invented psychotherapy got everything wrong”, io09, 2013. [2] Crews F. “The verdict on Freud. Psychological Science”,1996, 7, P.63. [3] Todd Dufresne “Psychoanalysis Is Dead ... So How Does That Make You Feel?”, Los Angeles Times, 2004. [4] Цит. по: The PrePsychoanalytic Writings of Sigmund Freud, ed. G. van de Vijver & F. Geerardyn. London: Karnac, 2002, pp. 20-21. [5] Кандель Э. В поисках памяти: Возникновение новой науки о человеческой психике. М.: Астрель: CORPUS, 2011. С. 117. [6] Цит. по: Jacoby, R. Social Amnesia, Sussex: Harvester Press, 1975, P.124. [7] Crews F. “Freud Evaluated: The Completed Arc by Malcolm Macmillan”, Online Dictionary of Mental Health, 1991. [8] Freud S. La Naissance de la psychanalyse. Lettres a Wilhelm Fliess, Notes et Plans (1887—1902). Paris, P. U. F. Ed. allemande: Aus den Anfangen der Psychoanalyse... — Frankfurt am Main, Fischer, 1962. P. 144. [9] Цит. по: Кандель Э. В поисках памяти: Возникновение новой науки о человеческой психике. М.: Астрель: CORPUS, 2011. С.116-117. [10] Altschule, M. Origins of Concepts in Human Behavior. New York: Wiley, 1977. P.199. [11] Цит. по: Westen D. “The Scientific Legacy of Sigmund Freud Toward a Psychodynamically Informed Psychological Science”, Psychological Bulletin 1998 by the American Psychological Association. November, 1998 Vol. 124, 3. P. 337. [12] Ibid., p. 362. [13] Ibid. [14] Ibid. [15] Lacan J., The Seminar of Jacques Lacan, Cambridge: Cambridge University Press, 1988, p.1. [16] Ibid. [17] Freud S., On Sexuality, Harmondsworth: Pelican, 1977, p. 307. [18] Фрейд, З. По ту сторону принципа удовольствия / З. Фрейд. — М. : Прогресс, 1992. |
