|
|
Почта Логика интерпретации. Часть 1 Моя деятельность, связанная с созданием театрализованного выступления, видится мне как путь, совершаемый из точки А в точку Б. В вихре замыслов и идей я находился в странном тумане, наощупь продвигаясь куда-то дальше. В школе учили, что расстояние от А до Б нужно мыслить линейно, прочерчивая этот путь на листе бумаги, имитирующем плоскость, определяя расстояние отрезка самостоятельно или по условиям задачи. Я же в исходной точке А не представлял соприкосновения с плоскостью, не ощущал какого-то ограниченного пространства, я мог пойти назад, вперёд, повернуть налево, направо, свернуть в другую сторону по диагонали, а то и вовсе перевернуть это пространство и начать идти вверх ногами, просто не понимая где находится точка опоры. Пребывая в таком вакууме, не видя практически ничего на расстоянии вытянутой руки, первым делом я столкнулся лбом с Виктором Новиковым, который кажется упал, зацепившись одной рукой за какую-то поверхность, другой рукой надел мне на голову строительную каску. Так, вдвоём мы в этом тумане нашли тропу, которая привела нас к огромным стеклянным высоткам. Потом Витя снова исчез в тумане, ничего толком не объяснив. Зато я оттолкнулся от точки А, уже точно зная, что мне нужно идти куда-то, согласно земным законам гравитации. Несмотря на это, через какое-то количество времени, проходя наощупь и расталкивая руками туманные вихри, я снова куда-то провалился. Летел я недолго, но рухнул на какую-ту мягкую поверхность. Здесь в одиночестве сидел Алексей Соколов, который дал мне странный белый костюм, шлем, напоминающий те, которые были у космонавтов. Он указал пальцем на странный объект, который издали напоминал что-то вроде летающей тарелки (как в фильмах о пришельцах). Мне показалось это все загадочным, но не отпугивающим. От объекта доносились странные пикающие звуки, похожие на азбуку Морзе или что-то похожее. Но эта тарелка исчезла вместе с Лешей. Я снова оказался один, теперь в темноте. Туман становился гуще и гуще, но где-то впереди или сзади его разбивал странный красный свет, который становился неоновым. Из этого фантасмагорического ниоткуда возник странный человек, вместо головы которого была причудливая маска. Из неё торчали разноцветные антенны, куча каких-то немыслимых деталей. Этим человеком оказался Димитрий Шабалин, заинтересованно смотрящий на меня откуда-то сверху. Его рука возникла из тумана, на которой лежала подушка с другой маской, не такой, которая была на нем. Так я ее надел и отправился дальше. Теперь туман стал постепенно рассеиваться. Появились странные звуки, щелчки, рывки, отстукивания. Я слышал смех, напомнивший мне смех Людмилы Зайцевой, я пошёл навстречу этим звукам. Постепенно они становились все громче и выразительнее, но туман снова закрывал пространство видимого. Здесь меня одернул Кирилл Чернегин, я обернулся, и оказалось, что звуки, которые я слышал были не впереди, а сзади, эхом ударяясь о туманные облака и волнами распространяясь вверх и вниз. Это были непривычные для моего слуха такты и ритмы, они были странные. Из тумана я смог разглядеть лишь очки Кирилла и его взгляд, пронизывающий меня как будто, словно, точно насквозь. Но эти очертания тоже быстро исчезли. И я снова шёл вперёд или назад, вверх или вниз, совершенно дезориентированный в этом перевернувшемся пространстве, где не было соприкосновения с объектами типа стен или потолка. Если у меня возникала мысль о том, чтобы лечь, то я ложился и падал, но почему-то мог встать на корточки и снова идти вперёд. Так я шёл дальше. Мне совсем не хотелось сидеть или останавливаться. Кажется, я шёл бездумно, без всякого логического маршрута, но маршрут этот был, ведь по условиям задачи есть некая абстрактная точка А, откуда я отправился, и есть гипотетическая точка Б, к которой мне нужно прийти. Новые материи. Часть 2 Теоретически точка А имеет условное месторасположение, что нельзя сказать о точке Б, которая расположена в каком-то конкретном месте, но место это в проекции Неевклидовой геометрии определить сложно. Расстояние от исходной до конечной точки на плоскости можно прочертить лишь один раз, задав вектор направления. Если мы говорим о нахождении объектов в некоем эфире, или бесплоскостном пространстве, то с точки зрения геометрии Лобачевского, параллельные линии пересекаются лишь в определенном ракурсе — это своего рода обман зрения, но и достоверное состояние видимого и невидимого. Так, уже с другой стороны проекции, линия будет представлять собой дугу, вогнутую и выгнутую, закрепленную лишь точкой А и Б. Другой, вопрос, возникающий на моем туманном пути: по какой из этих линий от исходной до конечной точки стоит двигаться. Вопрос о суъективном и объективном начале разрешила Ольга Зайцева, выглянув из туманного облака. Она намекнула на то, что двигаться стоит в промежутке между вогнутой и выгнутой линиями, становясь неким медиумом, объектом, размер которого и определяет пространство, структурирует его и задаёт общую схему движения. Манипуляции материей, эфиром, небом и землёй также помогла провести Анна Панькина, которая выдыхая туман, напоминающий дым сигарет изо рта, колечками этого дыма собрала слово trickster. Она сказала, что мой путь обман, ложь, в которой я и сам становлюсь обманом, некоей уловкой, облачённой в разных персонажей. Примеряя на себя образ, я становлюсь в диспозицию по отношению к сущности внутреннего начала. На мою голову откуда-то снизу упал чемодан, вместе с которым я продолжил путь из точки А к точке Б, двигаясь уже в пространстве 360 градусов. Здесь я попал в неземное пространство, которым откуда-то извне стала управлять Катрин Ненашева, отдав мне на пару минут свои очки виртуальной реальности. В них я видел чёрное облако, напоминающее чёрные дыры. Это пространство поглощало меня, но только с визуальной точки зрения. Я оставался собой в физическом смысле, но видел вокруг себя картину, полностью дезориентирующую меня в пространстве, где я и без того уже был дезориентирован. Сделав десять шагов в очках, я споткнулся, в панике сдернув очки с головы. Оглянувшись по сторонам, я снова увидел уже привычное мне бесплоскостное пространство, а под ногами злополучную точку А. Но может это была точка Б? Может быть там, где видишь конец, это оказывается началом? Туман продолжал сгущаться, а я стоял в оцепенении и думал, куда мне отправиться дальше. Векторы. Часть 3 Пока я, оглядываясь по сторонам, рассуждая про себя о том, каким образом на своём пути я оказался в точке А и является ли она вообще таковой, из туманного облака выглянул Дмитрий Воденников. Он напомнил мне о существовании категории времени, которая подразумевает начальность и конечность в этом эфирном пространстве. И если уж и появляется категория времени, то время само задаёт вектор направления пути. Оно само диктует условия игры, не даёт возможность возвращения назад, в исходную точку. Если возвращение возможно, то оно превращается в спираль, обременяя путь накопившимся опытом, утяжеляя шаг вперёд. Вернуться в исходную точку можно, но нельзя выкинуть категорию времени. Время уже продиктовало условие, оно встало стеной, на которую можно смотреть лишь созерцая потерянное нечто. Поэтому можно заключить вывод, что если есть движение (неважно в каком направлении), то это и есть правильный вектор, ибо право на ошибку есть всегда, но конечная точка Б все равно будет голым результатом, своеобразной победой, освобождением и обнаружением границ объективной реальности. Так я двинулся дальше, четко понимая, что теперь останавливаться нельзя, нужно нащупать эту объективную действительность, открыть для себя этот мир и превратить туман в то, что я могу себе представить. Открытая реальность. Часть 4 Пока я двигался в направлении от условно обозначенной мною точки А до гипотетически конечной точки Б, на пути моем среди тумана выглядывали разные силуэты, напоминавшие чудовищ. Меня преследовали собственные страхи, в этих тенях скорее я хотел увидеть нечто страшное — то, что внушало бы мне страх. Это страх потери уверенности в собственном движении, страх потери зрения и видимого передо мной. Но потом я задумался о том, что становится с видимым, когда поворачиваешься к нему спиной, продолжает ли оно существовать, реально ли оно? Видя перед собой любой объект, мы склонны придавать ему свое собственное значение, мы склонны подбирать ему название, имя — и в зависимости от условий столкновения с этим самым объектом он трансформируется в субъект, проявляя некие индивидуальные черты, которые мы сами желаем в нем увидеть. Казалось бы, силуэты, которые я видел и представлял как нечто страшное, оказались в моем сознании персонажами, чьи черты я едва различал, но примерял на себя. Я внушал самому себе то, что могу представить себя кем-то из этих чудовищ. Оказалось, что туман, который стал моим спутником на пути от А до Б, всего лишь был иллюзией, мешающей соединить части моих фантазий в единое целое. И на пути моем появилась Алёна Лёвина, которая смогла дать мне возможность собрать все кусочки в единое целое, открыть мне глаза на другую реальность — реальность идеализированную, но все еще мутную. Ту реальность, к которой все еще было сложно найти свое название. Так я отправился дальше, пытаясь найти ответы на эти вопросы. *** Глухие или приглушённые всплески слышались подо мной. Я никак не мог сообразить, что это могло быть, пока не почувствовал влагу и что-то мокрое под собой. Влага всегда ассоциируется с водой, но было темно, были слышны лишь всплески какой-то темной жидкости. Она была повсюду. Кажется, я сидел в деревянной лодке, внутри которой лежало весло. Во всяком случае, в темноте, при тусклом лунном свете, были видны очертания предмета, напоминавшего весло. Да, это была продолговатая рукоятка, лопасть и перекладина. Кажется, весло. Меня окружала влага, сырость обволакивала ноздри, было ощущение холода от ветра, пришедшего бог весть откуда. Эта темная жидкость, посреди которой качалась лодка, не была вязкой, но и всплески по звуку не напоминали воду, которая плещется на берегу моря и ударяется о песочный пляж или гальку. Вокруг не было ничего напоминавшего берег или утёс. Вдали виднелось лишь что-то темное, похожее на остров, с синими торчащими треугольниками. Скорее всего это были деревья, но они не шелестели, а лишь замерев, словно вырезанные из картона или какой-то прочной материи, виднелись издалека. Казалось, что они совсем близко, но они были далеко, они нависали надо мной и моей лодкой. К ним не хотелось приближаться, на них хотелось смотреть как на фон, как на точку опоры, но не разглядывать долго и внимательно. И лишь блики лунного света на расстоянии вытянутой руки ударялись о мерцающую воду. Было тихо. На небе, если это действительно было оно, не было ни единой звезды, не видно было и Луны, поэтому я никак не мог сообразить, откуда же шёл свет, почему всплески воды подсвечивались. Я оглянулся вокруг, посмотрел за борт лодки и обнаружил, что где-то глубоко под водой был странный источник света, что здесь все было не по законам обыденности, а наоборот. Моя лодка и я находились внутри огромной воронки, у которой не было дна. Меня никуда не сносило течение, не затягивало движение воды, я мирно сидел в лодке. Воронка не застыла, она медленно крутилась вокруг самой себя. Дна видно не было, но я хотел узнать, что стало причиной ее медленного круговорота. Мне стало не по себе от этой картины, но я не хотел брать в руки весло и грести. Я просто не знал, в каком направлении стоит двигаться. |
