|
|
Суп из лисицы В кабинете врача сидела грузная монголоидная женщина с длинными седыми волосами и густо выкрашенными в красный веками. Я присела рядом и начала: «Когда я была маленькой, мама часто повторяла — не будешь мыть руки, засунешь нос куда не надо, заболеешь ''черте-чем''. Я так боялась этого ''черте-чего''. Ни на что не похожее, оно представлялось удушающим, пото-, слюно— и кровопортящим ядом, от которого на теле растут багровые отеки и фиолетовые щупальца. Врачи старались не браться за эти случаи — у них, как и у всех остальных, ''черте-что'' вызывало лишь опаску и брезгливость. И вот, доктор, боюсь, что я его наконец подцепила». «Показывайте», — вздохнула врач. Я поднялась и слегка оголилась. «Ух ты, — поморщилась она, — возможно, это оно и есть. Пока пропишу вам красный раствор, смазывайте три раза в день и старайтесь не чесаться. И приходите послезавтра». Я вышла из кабинета в полной растерянности. Изо всех сил внушая себе, что это «не оно», я почти утратила надежду. Чтобы развеяться, я отправилась перекусить. Кофейня располагалась поблизости от метро, внутри было шумно и людно. Тем больше я обрадовалась, когда официантка сопроводила меня в дальний зал, где кроме меня толком никого и не было. В помещении, заклеенном старомодными обоями в мелкий цветочек, стояли сервант, пианино «Красный октябрь» и трельяж. «Для тех, кто не торопится», — подмигнула она мне. Только тогда я заметила, что ей, должно быть, не меньше семидесяти лет от роду. Поразительно для такой работы — беготня, целый день не присесть. «Съесть бы чего-нибудь рыбного…» — подумала я, разглядывая меню, но старушка не дала мне озвучить мысли. «Очень рекомендую лисий суп — наше новое фирменное блюдо, по спец цене. Уверена, это то, что вам нужно», — она даже языком прищелкнула, будто разгадала заумную загадку. «Лисий суп? Из лисичек что ли?» — удивилась я. «Глупости. Неужто не слыхали? Жила-была лиса в лесу, а тут повадилась бегать в детский лагерь на опушке. Она с детьми и мультфильмы смотрела, и в мячик играла, и в прятки, так что все ее полюбили, а потом так разошлась, что стала вместе со всеми на уроки ходить, прислушиваться к тому, о чем там говорилось, записывать что-то у себя и даже вопросы задавать — тут терпение у всех лопнуло, и сварили ее на суп». Я зачем-то запротестовала. «Отличная история, но вы все-таки ответьте мне, из чего суп. Кто же его варит из лисиц? И при чем здесь детский лагерь? Сейчас даже не лето». «Пока не съешь, не поверишь», — подмигнула старушка и вышла из зала. А я решила — до того, как спятить от нерешительности, надо воспользоваться купленной по дороге красной мазью. В туалетной комнате я заперлась в кабинке, еще раз осмотрела себя и принялась за изучение инструкции к препарату. И тут раздался жуткий шум — будто кто-то перевернул мусорный ящик, затем запрыгнул на раковину и, оттолкнувшись от зеркала, пустился в бешеную скачку по всему помещению, грохоча дверями кабинок. Спустя несколько минут, когда все стихло, я осторожно вышла из своего укрытия и увидела сидящую на подоконнике изящную старушку в черном. На ней была шляпа с вуалеткой, кружевное платье и длинноносые туфли; лишь слегка сбитое дыхание упрощало величие ее шарма. Тут я не выдержала. Подошла медленно, чтобы не спугнуть, и выложила все как есть: «Дорогая бабушка, возможно ли столь дикое поведение для того, кто любим? Ведь я люблю вас, старушек, и ничего не могу с этим поделать. В сущности, это не более чем воля к смерти, такая любовь, ведь чем человек старше, тем он универсальней, тем больше в нем всеобщего, тем проще раствориться при нем в сладостном внуковстве. Обычно мистику ищут в матери, только ты попробуй, найди покой в изменчивом и воспаленном женском существе! Дудки, любой матери я предпочту лабиринт мягкого морщинистого тела, закольцованный поток беспомощных старческих воспоминаний. Любая мать прилеплена к единственному крохотному тельцу, старушке же — ей подойдет любая пара ушей да проголодавшаяся глотка. Поэтому…» Старушка, к счастью, не стала меня дослушивать: спрыгнув с подоконника, она, будто дразнясь, ринулась к выходу, пнув напоследок опрокинутый контейнер с мусором.
Кафе «Облава» Все происходит в маленьком уютном кафе в центре зимней, погребенной в снегах Москвы. Полутемный зал под сводчатым потолком, скученные столики, черно-белые фотографии и полочки с книгами и бутылками по стенам. В зале висит два экрана, один напротив входа, второй прямо у барной стойки, откуда в режиме реального времени транслируются интерьеры кафе в других городах, где другие посетители, пережив кое-как будний день, сидят и потягивают зимние согревающие напитки. Токио, Осло, Лиссабон… Всюду они одинаковые, эти посетители. На входе в кафе вместо привычного перелива колокольчиков слышится хлопок и шипение шампанского, вырывающегося из бутылки, а душная атмосфера, так сладко утомляющая невротика, и хорошо подобранная музыкальная коллекция окончательно располагают к тому, чтобы провести здесь остаток дня. И вот мы видим — не станем кривить душой — речь пойдет о юноше и девушке — пару незнакомцев, окидывающих друг друга одобрительными взглядами до тех пор, пока молодой человек не решается сесть поближе. Обоим нету тридцати: славно сложенные тела, умиротворенно-душистые физиономии, ухоженные руки. На девушке пушистый бордовый свитер и черная юбка чуть ниже колен, притом что вырез вполне позволяет одной из них оглядывать помещение. На юноше — рубашка и серый джемпер, небритость, часы, которые он не стесняется демонстрировать. Всем известно, как важно в наше время хорошо выглядеть, особенно нам, таким как мы. — Здравствуйте, — говорит молодой человек. — Забавно, что мы очутились здесь в один промежуток времени, вы и я, да еще и имея, скорее всего, одинаковые намерения. Давайте теперь выясним, как это получилось. — Что ж, — девушка закатывает глаза, словно вспоминая что-то восхитительное, — Я прогуливалась неподалеку отсюда, пока не осознала, что голодна. К счастью, места эти мне хорошо знакомы, так что я быстро оказалась в подходящем заведении — быстрого обслуживания, но чистом и с прекрасной кухней. Я выбрала себе овощное рагу в томатном соусе с базиликом, бифштекс, пирожное и зеленый чай, и собиралась было огласить список юноше в колпаке и фартуке, как вдруг заметила на стене часы — они показывали без четверти семь, а это значило, что, только немедленно покинув это место, я успею добежать до входа в консерваторию, где мне назначено свидание. Юноша безмятежно улыбается, а девушка продолжает. — Я выбежала наружу и устремилась к цели, однако спустя пару минут осознала, что голод невыносим. И от свидания не будет никакого толка, если мне не удастся хоть немного перекусить. Я огляделась по сторонам и заметила возле себя вывеску Кафе Облава, что подогрело мою решимость, и я зашла. И тут же услышала, как открывается шампанское. В зале почти никого не было, только бармен, пожилая пара и молодой человек, читающий книгу в дальнем углу. — Так это же был я! — удивляется юноша. — Вот так совпадение! — Точно, это были вы. Я заказала мясо и салат, — девушка кивает на тарелку перед собой, — а вскоре и вино, и решила остаться. Ну а вы — я смотрю, пьете только кофе. Почему? — Если вас это смущает, я закажу что-нибудь крепче. Официант! Милое юное создание выпрыгивает из пустоты прямо у их столика. Хрупкое и плавное, оно заглядывает в лицо каждого большими рыбьими глазами и заявляет: — Друзья, меня зовут Зой, и сегодня я ваш. Юноша смущенно улыбается. — Двойной виски, пожалуйста. — Потрясающая история. — Он вновь переводит внимание на собеседницу, которая поигрывает вилкой с листиком рукколы. — Теперь мне не терпится узнать о вас что-нибудь еще. Расскажите пожалуйста, чем вы занимаетесь. — Сказать по правде, ничем. То есть, пока еще, в настоящее время. Мое свидание, или встреча… должно было состояться с человеком, который как раз должен был помочь мне устроиться. Признаться, об этом человеке я знаю ровно то, что от него можно ждать чего угодно. Но теперь ждать уже нечего, ведь на свидание я не явилась. — Тут девушка оживляется свежей улыбкой, — а вообще-то я цирковая артистка. Я училище закончила, потом успела поездить по миру… — Как интересно! И каким цирковым искусством вы владеете? — Я себя протыкаю. Хотите посмотреть? И не дождавшись ответа, девушка с размаха ударяет себя вилкой по руке. Юноша бросается на нее, чуть не падая со стула, отбирает прибор, но поздно — зубцы уж прокололи кожу, и из полученных отверстий хлынули задорные красные ручейки. — Да что с вами такое, — прыскает девица. — Я всего лишь рассказываю о себе. — К черту такие рассказы, — обиделся молодой человек. — И виски не надо! — рявкнул он только что подошедшему официанту. Юноша сердито отворачивается — на экран, где три пожилых японца, возможно, приятели институтских времен, подливают друг другу саке, и сидит так довольно долго. Тоже огорчившись, девушка возвращается к вину и рукколе. — Ладно, чего уж там, — спустя время юноша приходит в себя. — Не хочу быть ханжой. Только скажи сразу — ты ведь совсем сумасшедшая? — Нет, не совсем. Они еще немного молчат. Затем, извинившись, юноша просит официанта вернуть виски и даже принести еще — сто грамм для новой знакомой. Они пьют вместе, так что градус их жизнелюбия ползет вверх — к новым забавам и открытиям. — Полагаю, теперь твоя очередь, — говорит девушка. — Расскажи, как ты здесь очутился и чем занимаешься. — Хорошо, — начинает молодой человек. — Я все тебе расскажу. Недавно ты не пошла на деловое свидание, а я только что с него сбежал. Дело в том, что я и мой коллега, мы вдвоем занимаемся разработкой нового реалити-шоу, по указу моего отца, совладельца телеканала: он пытается, как и все, сделать телевидение более современным и интерактивным, и в условиях кризиса готов буквально на все. Он сказал: «Пусть твоя дурная голова выдаст что-нибудь страшное, шокирующее, бредовое, чтобы у зрителей слюна фонтаном била и лопались сосуды на лице, чтобы они весь интернет взорвали петициями, угрозами и карикатурами, атаковали наши съемочные площадки, пытаясь вмешаться в события шоу… Пусть мы продержимся пару месяцев и подохнем достойно». Признаюсь: меня шокировало, привело в совершенный восторг его предложение. Ничего подобного по серьезности я никогда от отца не слышал. Но главное! От последних его слов, этих сладких слов — «подохнем достойно», у меня пошли красные круги перед глазами и подкосились колени. Ведь ради того, чтобы подох мой отец — фигурально, буквально, символически — неважно — я был готов не то что на все, а с радостью ушел бы в минус душой и телом. Сквозь смутное обещание отца о его гибели на меня прорвался свет надежды. Ошарашенный и околдованный возможностью сделать это к тому же собственными руками, я выдумал шоу «Три трупа». Юноша нервно, но и с неким пафосом оглядывается по сторонам и дает себе немного передохнуть. Девушка глядит на него внимательно до строгости, отхлебывая виски. — На протяжении каждой серии телешоу мы наблюдаем за жизнью трех человек, тесно связанных со смертью — убийцы, уже совершившего непоправимое; оскорбленного, замученного человека, который мечтает об убийстве кого-то (одного или многих); и, наконец, несчастного в глубокой депрессии, мечтающего о самоубийстве. Мы следуем за распорядком дня каждого из троих, просим убийцу подробнее рассказать о произошедшем: его мотивах, размышлениях, состоянии перед инцидентом, о процессе лишения жизни, о наблюдении за испусканием чьего-то духа. Того, кто мечтает убить, но никогда на это не пойдет, разумеется, мы попросим разыграть сцену в воображении, а затем представить, каково ему будет после. Это может быть школьник, мечтающий разделаться с классом отцовским пистолетом, или тот, кто потерял любимого и хочет отомстить. Жертва изнасилования или пыток — пожалуйста, это роль для нее! Ну а с мечтающим умереть — сюда подойдет кто угодно от глупой девочки-подростка до ракового больного — с ними будут обсуждаться этические и технические вопросы причинения смерти себе самому. В конце передачи все трое встретятся в одной комнате… — И что же, — не выдерживает девушка, — убийца прикончит того, кто планирует самоубийство, а мизантроп будет смотреть? Юноша пожимает плечами. — Возможно, им это будет предложено… Хотя вряд ли, это же публичное телевидение, а не ролик исламского государства. — Да и не так это важно, все равно ничего не выйдет, — говоит он, опрокидывая стакан. — Друг и коллега, с которым мы вместе работали над сценарием и организацией шоу, все испортил. — Умер он, что ли? — расхохоталась девушка, наклонившись так близко к юноше, что это выглядело неприличным — ведь, как-никак, в разговоре участвовал виски. — Не он сам. Умер его отец… И он — воспринял это трагически. — Это, конечно, безобразие. — Сегодня он отказался от проекта, заявив, что я — циничный варвар, намерен смеяться над горем стольких людей. — Он знал, что ты мечтаешь о смерти своего отца? — Да, черт возьми. — Юноша растирает лоб обеими руками, — но это теперь уже не важно, ведь он меня предал… — А знаешь, что? — Девушка расправляет спину и торжествующе глядит на собеседника, — Я вполне могла бы занять место твоего коллеги. Во-первых, мои родители уже мертвы, и я от этого только счастлива. Во-вторых, я легко нахожу общий язык со всякими убийцами-самоубийцами, уж поверь мне. В-третьих, я могу устраивать на финальных встречах трех трупов потрясные кровавые шоу — зрителей просто наизнанку вывернет, а никто умрет. И, кстати говоря — к чему нам это центральное телевидение? С этой идеей — подумай только… — Я думаю, что таких, как вы — топить надо в выгребных ямах, — вдруг раздается голос по-соседству: оказывается, это из экрана на стене, где по ту его сторону, в Нью-Йорке, к нему прижимается лбом пьяный взмыленный мужчина. Девушка и молодой человек заговорщически переглядываются — им было приятно, что за разговором следили. — Поганые твари, — продолжает мужчина, закидывая галстук за спину, — это же надо выдумать такое, чтобы потом — по телевизору! — Ну что вы так распереживались, дядя. Хотите, я специально для вас устрою представление — почищу зубы бритвой? Юноша начинает волноваться, когда та лезет в свою сумочку. Что до наблюдателя из Нью-Йорка, то он совсем выходит из себя и принимается визжать: — Все, сейчас я позвоню куда надо и… О том, что происходило бы потом, наши герои так и не узнали — к ним подошел Зой, наклонился над столиком и доверительно зашептал: — Друзья, боюсь, совсем скоро вам уже не будет здесь так уютно. К нам ожидаются особые гости… Многочисленные и шумные. Я предложил бы вам сменить обстановку на более интимную и соответствующую. Девушка и юноша только сейчас заметили, что Зой стоит перед ними совсем голый. Действительно, входная дверь буквально взрывалась от шампанских выстрелов. В зал с улицы стекались люди в заснеженных шубах и с какими-то транспарантами. В точности как сказал официант, они были чрезмерно веселы и болтливы. Но отнюдь не по этой причине герои решили воспользоваться его предложением. Без тени сожаления они покинули место пиршества вместе с разгневанным блюстителем морали и проследовали за хрупкой фигурой виляющего задом Зоя. Из основного помещения кафе герои попали в узкий темный коридорчик, а затем оказались не в закрытом зале, а в самой настоящей комнате-спальне с огромной кроватью и тяжелыми шторами на окне. Улыбающийся официант слегка подтолкнул их вперед. — Друзья, эта комната — ваша. Творите здесь все, что считаете нужным, не ограничивая себя ни в чем — особенно во времени. Оно само вас ограничит, не успеете заметить! — Зой даже подпрыгнул от этой мысли. — Чик-чик! А пока, как я сказал, пользуйтесь на здоровье! С одним непременным условием — этот, — он указал пальцем на кровать, — должен оставаться здесь все время, передвигать его нельзя. Подойдя поближе, юноша и девушка увидели, что на кровати, наполовину укрытый одеялом, лежит тот самый пьяный мужчина из Нью-Йорка, хотевший с ними расправиться. Он совершенно застыл, и понять хоть с какого-нибудь расстояния — жив он или уже нет, было нельзя. Зой захлопнул за собой дверь. Девушка подошла к юноше и, улыбнувшись, дотронулась до его шеи. — Погоди. — Ему явно стало не по себе. — Даже не знаю, смогу ли я. Все-таки это мой отец. — Ну вот еще, — девушка сердито отступила назад, — отец — и что с того? А еще тот, с кем мне надо было встретиться сегодня. Кто ждал меня у дверей консерватории, но так и не дождался. И без которого мое будущее совершенно потеряно. Не становиться же мне теперь калекой. — Как думаешь… — юноша все еще колебался. — А его будущее — тоже? То есть, уже все?.. Девушка с досадой выдохнула, мигом нашарила в сумочке бритву, вытащила лезвие и, подскочив к кровати, перерезала мужчине горло. Ее лицо и грудь, а также добрую половину комнаты, занес кровавый фонтан. Юноша ахнул. В этот момент дверь в спальню затрещала и слетела с петель, так что он успел отскочить, учитывая шок, прямо-таки чудом. В проеме показался Зой, а вместе с ним — несколько высоких черных собак. В животных глазах горело свирепое любопытство, а на пол бежала голодная слюна. — Неужто уже закончили? — удивился официант. — Как скоро! Что ж, друзья, поздравляю вас — обед за счет заведения. Спешите, пока вас не поранил мой новый друг, он пока не приручен. На кровати кто-то заскулил. Поглядев туда, наши герои увидели, что теперь на месте мертвой головы пьяного мужчины все громче сипит вполне живая, хоть и в кровавой пене, собачья морда. Охваченные диким возбуждением в этом мире загадок и насилия, юноша с девушкой бросились прочь из кафе. |
