|
|
1. Страна эгоистов Опустошитель парадоксально продирается сквозь мусор современности. Вполне распространенное явление, когда начинающий проект вливает свои силы во что-то уже состоявшееся, но успевшее одряхлеть и притормозить, в нашем случае не состоялось. В русскоязычном мире не нашлось увлекающихся издателей, точнее, не нашлось вовлекающихся в чужой издательский проект. Опустошитель пытается отвлечь аудиторию от сиюминутности и самой себя. Как бы не так. Мгновенно миллион претензий и условий. Нам с нашими читателями никогда не понять друг друга. Современный индивид, скопище гонора и идиотии, не дается так просто – он сопротивляется до последнего, лишь бы остаться в собственной конуре и ныть об отсутствии разнообразия. Но что есть разнообразие без нашей возможности ее воспринять?.. 2. Обнуление Один маленький издатель как-то предложил нам совместный проект. Он сказал, ковыряясь в волосатой бородавке на щеке: – А давайте издадим что-нибудь вместе?.. Мы оглянулись, чтобы удостовериться, к нам он обращается или к кому-то еще. По всей видимости, к нам. – Давайте. Маленький издатель весь вечер теребил эту идею, словно член под одеялом. За столом сидел и переводчик, тоже прельстившийся членом под одеялом. Мы как будто договорились. Однако это была лишь видимость. Через пару дней маленький издатель пришел в себя, протрезвел и заявил, что не заинтересован в обсуждаемой книге. Но (великодушный жест) не будет нам мешать. Чуть позже переводчик книги довольно успешно завел проект в тупик. Что ж, такова роль переводчиков и литературных агентов – финализировать любое начинание. 3. Гинирование Однако интересна сама конструкция: стремительно развивающийся проект, пытающийся аккумулировать в себе весь протестный потенциал, но натыкающийся на шизофренический ступор окружающих. Сейчас можно с уверенностью сказать, что крохотные издательские проекты (и книжные магазины) таковы не по причине элитарности или чего-то подобного… Они размером с горошину под матрасом принцессы из-за невменяемости руководства, обычно представленного инфантилом лет 40-60, обидчивым и неудовлетворенным, словно маленькая девочка из сказок Шарля Перо. Опустошитель пытался вобрать в себя всех этих девочек с седеющими усами, но потерпел поражение. Инфантилам гораздо лучше в собственной скорлупе, где можно плакаться по отсутствию внимания. Маленькие издатели напоминают вышедших в тираж женщин, соблазнительных, но совершенно невыносимых. Аркадий Смолин не употребляет слово «девушка», считая его пошлым. Это как раз тот случай, когда мы солидарны с другом. Мы тоже не считаем маленьких издателей девушками. Это вполне сформировавшиеся пожилые женщины. Форма понимается здесь как предвестник фашизма. Граница желания в конечном итоге приводит к Освенциму. 4. За границей Освенцима Не так страшен газовый душ как то, что вам не рассказали прошедшие через него. Крохотные издатели, умещающиеся между костяшками указательного и среднего пальцев, добровольно лезут под душ и с недоумением пялятся на нас, оставшихся в стороне. Как известно, инверсия неотступно преследует Опустошитель, но как же она прелестна, когда мы любуемся горящими издательскими усами, заведшими себя в безвыходную ситуацию. – Банщик, когда новая смена? – Еще время старой, но совсем скоро начнется новая. – Слава победе! – вопят карлики, раззадоренные тупиком. Январь 2015 |
