|
|
Лиза Каменева сидела на скамейке и грызла шоколадку Лиза Каменева сидела на скамейке и грызла шоколадку. К ней подошел старичок. Он был очень грязный. Он сел с ней рядом, достал упаковку валидола и проглотил сразу несколько таблеток. Очень противные, подумала Лиза. – Дедушка, – сказала она, – очень противные? – Они сволочи! – проскрипел старик. – Таблетки, что ли? – удивилась Лиза. – Да нет, какие таблетки! Дочь моя сука и жена моя блядь. Лиза обрадовалась незнакомым словам. – Сука и блядь, – повторила она, – очень интересно. – Гандоны ебаные, – замахал кулаками старик. Он побледнел и тяжело дышал. – Вы заболели? – огорчилась Лиза. Дедушка усмехнулся. Внезапно он откинулся на спину и захрипел, изо рта у него потекла желтая пенка, а глаза налились кровью. Лиза макнула пальчик в пенку и попробовала ее на вкус. Она была очень горькой. Старик не дышал. – Дедушка, – позвала его Лиза, – поиграйте со мной! Старик был мертв. Лиза начала теребить его за усы. Потом щекотать под мышками. Какая-то тетенька, шедшая мимо, сделала девочке замечание. Зачем, мол, шалит с дедушкой, если он спит. – Он не спит, – надулась Лиза, – просто он умер. Тетенька закричала и бросилась. Приехала какая-то машина с большой визжащей штуковиной. Из нее вышел белый дядька и забрал старика. Лизе стало неинтересно. Она пошла домой. Дома ее ждал сюрприз. Мама висела на люстре. – Мамочка! – обрадовалась Лиза и стала раскачивать ее. Шея матери захрустела. Но немного поиграть с дочкой она так и не захотела. Никто меня не любит, думала Лиза и кормила манной кашей свою безглазую куклу Риту. Когда стемнело пришел папа. Увидев висящую мать, он закрыл глаза и опустился на пол, беззвучно рыдая. – Папочка! – сказала Лиза, – не плачь! Я куплю тебе калач! – Я! – завопил отец, – Я! Я! Я – палач! И ударил себя в грудь. Затем закрылся в ванной. Что он там делал, было Лизе непонятно. Из ванной донесся странный булькающий звук, перешедший в хриплый рев. Он вызывает духов, решила Лизочка, темных духов, чтобы поиграть с ними. Но когда она заглянула в щелочку под ванной, то увидела только кровь. Она послонялась по комнатам и решила лечь спать. А утром пришла тетя Рита. Была она очень злая. Увидев папу и маму, она громко засмеялась и топнула ногой. Лиза испугалась. – Не бойся, девчонка! – сказала тетя Рита, – тебе уже нечего бояться. И правда, подумала Лиза, чего мне боятся – кроме молнии и соседской собаки? А тети Риты я тоже не боюсь, потому что она сука и блядь. Тетя Рита стащила маму с люстры и позвала соседей. Пришел дядя Толик и начал громко ругаться. Он даже ударил тетю Риту по голове. А все из-за мамы, – подумала Лиза, – когда мама была живая, ее никто не замечал, а после смерти она обрела силу и власть. – Завтра, – сказала тетя Рита, – я тебя разрежу на кусочки и отдам собакам. А пока спи. Лиза стала спать. Она не понимала, как можно живого человека разрезать на кусочки и отдать злым собакам. Она была еще маленькая. Утром тетя Рита сдернула с нее одеяло и закричала: – Вставай! Лизе неохота было вставать. Она лежала и дрыгала ногами. – Вставай, сука! – сказала тетя Рита. Оказывается, она тоже знала это слово. Она встали и позавтракали. Потом тетя Рита повела Лизу в какой-то чужой дом, где было много разных людей, и они все смеялись, пили водку, танцевали и трогали тетю Риту за грудь. Тетя Рита ведь еще не старая. Ей всего двадцать лет. А Лиза – маленькая. Ей восемь. Она ничего не понимает про жизнь, но знает зато некоторые взрослые слова: хуй, пизда, ебать. Тетя Рита красивая. А Лиза глупенькая. Ей неинтересно. Смешной дяденька достал пистолет и прострелил тете Рите голову. Что-то красное вылетело из нее, как звезда. Потом этот дяденька начал стрелять во всех. Он был какой-то бешеный, все кричал, махал руками, и стрелял, стрелял. А все тетеньки визжали и писались. А потом падали и дергались, как припадочные. Лиза испугалась и спряталась в шкафу. Дяденька выстрелил себе в голову и тоже упал. Когда наступила полная тишина, Лиза вышла из своего убежища и заплакала. – Хуй, – плакала она, – пизда, ебать! Но эти заклинания не возвращали к жизни дяденек и тетенек. Тогда Лиза пошла домой. Она шла и плакала. А потом ей надоело плакать и она стала смотреть по сторонам. Она увидела кошку. – Мур! – сказала кошка. – Блядь! – сказала Лизка. – Мур-мяу! – выгнула кошка спинку. – Сука-блядь! – ласково произнесла Лиза и погладила кошку. – Это моя кошка! – важно произнес чей-то голос. Лиза увидела мальчика. Очень толстого, в синей матроске. Он ел мороженку и ухмылялся. – Пошел ты нахуй! – сказала Лиза. И это подействовало. Мальчик подобрел. – Ну ладно, – сказал он нерешительно, – ты можешь ее погладить. Только за ухом не чеши. Кусаться будет. Лиза немедленно начала чесать кошку за ухом. – Вот видишь! Она не кусается, – сказала Лиза. – Странно, – пожал мальчик плечами, – а вчера Мишке всю рожу исцарапала. – Потому что вы, мальчишки, грубые и невоспитанные. – Сама-то… – пробормотал мальчик. Тут кошка зашипела и впилась когтями в лицо Лизе. – Ой блядь, сука! – вопила Лиза и каталась по траве. – Ты подожди… – кричал мальчик, – я ее щас… я камнем… Он принес камень и как швырнет его в Лизку. Камень ударил точнехонько по голове. Лиза дернулась и кричать перестала. Кошка тоже отпала. Она отбежала в густые заросли и стала зализывать ободранную шерсть. – Вот так! – победно закричал мальчик. Но Лиза почему-то молчала. И не двигалась. Потом приехала большая машина с мигалкой и увезла Лизу. Ее положили на железную койку в вонючей палате, где было полно таких же ребят – забинтованных и стонущих. Несколько раз приходил доктор с усами и задавал Лизе вопросы. Но она не хотела на них отвечать. Все-равно голова кружилась. Она просто лежала и вспоминала бабушку. Бабушка у нее была очень хорошая. Добрая. Ей было девяносто лет. Она всегда кормила Лизу олашками с клубничным вареньем. Когда бабушка умерла, мама с папой поссорились и подрались. А бабушка лежала на кухне. Потом Лиза познакомилась с девочкой, которая лежала на соседней койке. Ее звали Маша. Она была очень бедная и все время плакала – ведь ей КАМАЗом отрезало ногу. – Ну и что, – сказала Лиза, – ногу! Не руку ведь! И тогда Маша успокоилась. Но потом она вдруг проснулась посреди ночи и опять заплакала. – Мне приснилось, – хныкала она, – что мне отрезало руку. Нет, Лиза никогда не понимала таких плакс. Сама-то она была не из таких. Не из нюнь. Она, конечно, иногда плакала. Когда бабушку зарывали, например. Или когда ее папа бил. Он часто ее бил. Он говорил, что все родители бьют своих детей, чтобы те выросли послушными. И бил ее палкой по голове. А у Лизы потом болела головка. – Нет, – говорила одноногая девочка Маша, – что-то мне жить не хочется! Как я без ноги буду? – Так и будешь, – увещевала ее Лиза, – вырастет новая. Но Маша не верила и опять плакала ночью. – Знаешь, что? – сказала ей однажды Лиза. – Что? – спросила зареванная Маша. – А если все безногие будут, ты плакать не будешь? – Все-равно буду! – Ну и дура. Ночью, когда эта истеричка опять подняла писк, Лиза забралась к ней на кровать и стала бить ее по щекам. – Прекрати! Да прекрати же! – Нет! Купи мне новую ногу! – Давай, – говорила Лиза, – отрежем у Пети! – Ну и режь! Режь сама, если тебе так хочется! Лиза достала ножик, который спиздила из столовой и провела им по своим губам. Маша успокоилась. – Ладно, – сказала она, – давай отрежем. Петина койка была в самом углу. Маша припрыгала, а Лиза подошла на цыпочках. Легла сверху Пети, обняла его и стала засовывать ему в рот язык. Петя заворочался, его глаза беспокойно заблестели, писька его встала торчком. Лиза взяла его за письку. Петя часто задышал. И тут Маша вонзила ему нож повыше коленки. Он закричал, но Лиза накрыла его рот своим и приняла крик в себя. Маша бойко орудовала ножом, как будто всю жизнь этим занималась – отрезала тощие мальчишеские ноги. А Лиза терлась своей писькой о Петины ребра и целовала его. Он слабо вырывался. Когда нога была отрезана, и Петя совсем обмяк, Лиза с Машей ушли обратно на свои постели. Маша была счастлива. Она забрала ногу с собой и приставила ее к своей культе. А утром обе девочки проснулись от страшного крика – вопили все. И нянечки, и безрукие девочки, и усатые доктора. Петю положили на носилки, закрыв пропитанными кровью простынями, и увезли. А один дяденька остался. Он был очень большой и важный. Он сказал, что случилось что-то очень плохое. Кто-то ночью заходил в палату. – Не видели ли вы кого-нибудь? – спросил он. – Я видела! – сказала Лиза. – Кого же ты видела, девочка? – Дяденьку, – ответила Лиза, – страшного. – А что он делал? – Петю мучал, – твердо ответила Лиза, – он сначала гладил его по головке, а потом стал целовать и трогать его письку. А потом бить по голове ножом. – Но ведь у Петра нет ножевых ранений на голове. Лиза пожала плечами. – Я говорю, что видела. Маша тоже сказала: – Эта девочка правду говорит. Кто-то приходил ночью и сделал плохое с Петей. Тогда дяденька сказал: – Вставайте. Вы пойдете со мной. Но Маша не захотела вставать, потому что под покрывалом была липкая от крови нога мертвого мальчика. А дяденька настаивал и содрал с Маши покрывало. И все увидели ногу. Она была кривая и красная. Дяденька закрыл руками лицо и быстро вышел. Больше этот дяденька не приходил. Пришел другой дяденька и унес ногу. А Маша опять начала плакать. – Я же не могу без ноги, – кричала она. А Лиза ее утешала. – У тебя будет двести ног, – говорила она, – я одно место знаю. – А зачем мне двести, когда мне одну надо! – плакала Маша. – Не знаю, про запас, – пожимала плечами Лиза А потом пришла тетенька, погладила Машу по головке, и сказал, чтобы та ничего не боялась. Но Маша все-равно очень испугалась. Тогда тетенька ушла. Зато пришел дяденька в костюме с пуговицами и куда-то повел Лизу с Машей. Они приехали в большой дом. В нем было тихо, только дяди с пистолетами сидели в холле. Противные, решила Лиза. А Маша просто сидела и хмурилась. Ей хотелось обратно ногу. – Щас выдадут тебе ногу! – сказала Лиза. – Хочу Петину! – выла Маша, – я к ней привыкла! – Тебе новую выдадут! В обертке еще. – Правда, в обертке? – притихла Маша. – Ага, импортную. Дверь кабинета раскрылась, из нее выглянул бритый дядька. – Прошу! – сказал он и сделал приглашающий жест. Девочки вошли. Это был очень странный кабинет. Очень странный. Вместо одной стены у него было черное стекло. Дядька набрал номер на сотовом телефоне и вдруг стекло осветилось. Оказывается, на той стороне тоже был кабинет. И в нем были дядьки. Противные. Бледные. Они сидели рядом друг с другом и неподвижно смотрели перед собой. – Петр Зубарев был сыном нашего сотрудника, поэтому найти насильника представляется делом чести. Внимательно всмотритесь в этих гнид, может быть, вы увидите среди них того, который ночью приходил в палату и делал с Петей плохое. Лиза всмотрелась. И Маша всмотрелась. – Этот! – твердо сказала Лиза и ткнула пальчиком в крайнего. – Точно, этот! – кивнула Маша. Мужчина снова набрал номер и что-то сказал. В застекленный кабинет ворвались противные дядьки из холла, подняли крайнего и начали бить его. Они били его очень сильно, даже слышно было. А когда он упал, они стали пинать его по голове. Голова дергалась как мячик. И он закричал. – Дяденька, включите звук! – попросила Лиза. Дяденька улыбнулся и нажал какую-то кнопку. Стало слышно, как орет крайний. Девочки засмеялись. – Так ему и надо! – сказала Маша. А когда он перестал кричать, один дядька достал пистолет и прострелил ему ногу. Потом вторую ногу. Потом руку. А потом выстрелил в голову и она лопнула как глиняная чашка. – Ну, девочки, спасибо! – широко улыбаясь, сказал мужчина, – выручили вы нас! Маша застенчиво отвернулась. А Лиза сказала: – Знаете, это кажется был другой мужчина. Я ошиблась. – Да! Я тоже ошиблась! – сказала Маша, – это не он. Мужчина побагровел. – А кто тогда он? – закричал он, размахивая руками. Девочки сидели и дулись. – Он есть среди этих? – Ну, не знаю, – томным голосом сказала Лиза, – он похож на всех… – Ах, на всех! – крикнул мужчина и отдал какое-то приказание. И противные дядьки принялись стрелять во всех. Мужчины хрипели, падали на пол и тряслись, а дядьки все стреляли и стреляли, пока у них не кончились патроны. – Можете идти, – сказал девочкам дяденька с телефоном, – но завтра вас вызовут снова. А когда девочки пришли, они узнали, что к ним в палату подселили нового мальчика. Он был весь забинтованный и страшно кричал. Но врачи говорили, что он покричит-покричит и умрет, поэтому не надо беспокоится. И никто не беспокоился. Машу укатили куда-то на скрипучих носилках, и Лиза осталась одна. А потом пришел тот дяденька и строго спросил ее: – Кто сделал плохое с Петей? А она все-равно молчала. – Это очень важно! – повторил дяденька. – Они! – наконец выдохнула Лиза и показала на оцепеневших детей. Дяденька обрадовался и приказал им укрыться в кроватках. Он подходил к каждой кровати, наощупь определял, где находится голова и стрелял. Дети так сильно боялись, что тряслись под одеялами от страха и кровати шатались. Когда он прострелил голову последней девочке, то сказал Лизе спасибо. – Это не они! – выдохнула Лиза, – это врачи. – Ебаная сука! – злобно выругался дяденька. Они пошли к врачам. Врачи стояли на коленях и плакали. А дяденька все-равно их застрелил. – Это не врачи! – твердо сказала Лиза, – это прохожие! Дяденька недоверчиво посмотрел на нее. Маленькая девочка пожала плечами. Они вышли на улицу. – А можно я? – попросила Лиза. – Чего? – Можно я тоже… – Ну, на… – дяденька протянул ей небольшой пистолет. – Я их ненавижу! – сощурилась Лизка, – всех до единого! Она стала стрелять по всем, просто так, даже не целясь… И старухи с бидонами падали, страшно кричали толстые женщины, визжали маленькие девочки, мужчины давились черной кровью, и хрупкая Лизина рука безостановочно нажимала курок. – Это все они! – истерично кричала Лиза, – они делали плохое с Петей! Они мучали его ночью! Тогда дяденька вскинул свое оружие и начал крупной дробью поливать детскую площадку. Деревянным лошадкам моментально снесло головы, у трехлетних девочек выплеснулись кишки, а у парня оторвало ногу и он завыл как зверь. Закончив с одной улицей, они перешли на другую. Там тоже были площадки, тоже были оплеванные деревянные лошадки, тоже сидели старушки и говорили о всяких пустяках. Лиза вставила новую обойму и немедленно принялась стрелять во все стороны. Когда она стреляла, ей становилось легко-легко, как никогда не бывало в жизни, как бывало только во сне, и между ног наливалось чем-то жарким и противным. – Подонки! – рычал дяденька, – вы за все заплатите! – Петя, – поддакивала Лиза, – он был таким хорошим! Его все любили! А потом, когда патроны почти закончились, Лиза сказала дяденьке: – Теперь я знаю, кто его убил! – Кто? – заволновался дяденька. – Вы его убили, – капризно сказала Лиза. Дяденька затрясся, побледнел, упал на колени и засунул себе в рот дуло пистолета. А потом раздался выстрел и голова взорвалась как хлопушка с разноцветными блестками. Лиза печально вздохнула. И пошла. А в больнице ей сказали, что Маша сошла с ума от боли, потому что ей делали операцию без наркоза. Тогда Лиза опять печально вздохнула, а потом зевнула и погрузилась в сладкий сон. Ей снилась мама. |
