|
|
Существует замечательная фотография мамы с ребенком. Ребенок беззаботно пьет из бутылочки сок или молоко, а молодая женщина пытается повернуть его к фотографу так, чтобы тот запечатлел дитя наилучшим образом. Однако из этого ничего не получается. Ребенок скрывается в полумраке, его даже не сразу удается разглядеть рядом с позирующей на заднем плане другой парой персонажей. Это кинокритик Алексей Изуверов с девушкой-фотографом. Изуверов забрался на пригорок, девушка расположилась чуть ниже и снимает триумфально раскинутые руки кинокритика и его лицо, расползшееся в самодовольной улыбке. Фотограф Алексея нажимает кнопку затвора чуть раньше своего коллеги, поэтому ее объект успевает осветиться вспышкой, что вводит в заблуждение другую камеру, которая, хоть и направлена на мать с ребенком, фокусируется на влажно-блестящей физиономии кинокритика. Работающий в авторежиме фотоаппарат даже не задействует вспышки, так как неправильно выбранный объект съемки и без того хорошо освещен. Затемненный, выпавший из фокуса ребенок выглядит растерянным, а мать, заботливо поправляющая его воротничок, и вовсе гротескно. Основную портретную тему перехватывает более расторопная деталь, хоть и оказавшаяся на периферии, но оттянувшая внимание обеих камер на себя. Яркое, стремительное, вульгарное и бесцеремонное вторжение второстепенного, подменяющего собой все остальное. Кинокритик Алексей Изуверов уподобляется современности, грубо и тотально переориентирующей матрицу восприятия. Прошлое темнеет где-то едва различимым пятном, подмененное ворохом противоречивых предрассудков. Будущее виднеется бесконечным продолжением настоящего, не нуждающегося в серьезных изменениях. Только чуть более яркая физиономия Изуверова, чуть более ослепительная улыбка, чуть более широко расставленные руки. В этом и заключается тоталитарность детали – она стремится подменить собой картину целиком. Современность не интересует ничего, кроме мгновенной частности, распространяющей свою актуальность на бескрайний массив бытия, на все пространство и все время, бесконечно простирающиеся вширь и в глубину. Ноябрь 2014 погружает человечество в ночь, которая не закончится никогда. Прошедший день помнят немногие, грядущим рассветом грезят и того меньше. Непрекращающийся ужас тишины, сквозь которую слабо и неуверенно прорывается бессвязное бормотание Жана Жене, Рене Домаля, Юкио Мисимы, Александра Дугина, Виктории Ванюшкиной, Нестора Пилявского и прочих. Авторы нового Опустошителя отважно и невпопад приветствуют новое утро. По большей части мертвые французы, но есть и живые русские, они пробуждают новый день, новую жизнь и новое восприятие, уничтожающее старую современность. Все это – Опустошитель #14. |
