|
|
Дорога на седьмой континент Проблема труда – это, прежде всего, проблема соотношения свободы и рабства, как в обществе, так и в отдельно взятом человеке. Причем на социальном уровне, которому обычно уделяется наибольшее внимание, видна лишь поверхностная, внешняя сторона проблемы. Суть её следует искать более глубоко – в экзистенциальной и метафизической области. Разумеется, этот поиск вовсе не преуменьшает значение чисто социальных исследований. Тем более что все эти уровни в конечном итоге должны рассматриваться вместе. И всё же перед тем, как продолжать рассуждения, нужно сразу же обозначить нетождественность труда выполнению социальных функций. Любая служба, ремесло – так или иначе, труд, за который полагается вознаграждение. Большее или меньшее, справедливое или несправедливое. Но труд далеко не всегда имеет материальное выражение и осязаемый результат. Есть внутренний труд самопознания и познания мира, который наряду с языком позволяет человеку выделять себя из общего потока бытия. Именно такой труд превращает человеческий материал в личность. Большая удача, если человек оказывается занят делом, через которое постигает и выражает себя. В противном случае работа (служба) становятся бессмысленной растратой отпущенного нам времени. Всё эти противоречия давно описаны в художественной и философской литературе. Они очевидны. И всё же, о них нужно говорить снова и снова. Ведь современное общество как раз и придаёт труду исключительно утилитарное, функциональное значение. Быть сегодня безработным, значит быть отлучённым от общества потребления, если, конечно, вас не поддерживают какие-то другие источники. Безработный человек по современным понятиям это человек лишённый смысла существования. Его возможности приобретения товаров минимальны, в то время как основной стимулятор жизнедеятельности общества – появление всё новых и новых возможностей для потребления. Под «хорошей работой» подразумевается высокая зарплата, высокие гонорары. Добившейся её, считается человеком «успешным». Человек с низким заработком воспринимается как неудачник, лузер. Вопрос о смысле своей деятельности ставят немногие. Слишком уж беспокойная это тема. Настоящий, глубинный конформизм заключается не в банальном карьеризме, а во внутренней блокировке тревожных для себя вопросов. Вот почему в критике общества постоянно приходится возвращаться к уже, казалось бы, обговоренным вещам. Каждое новое поколение живёт так, словно никаких разоблачений, никакого срывания масок ранее не было. Естественно, внутренняя блокировка не проходит бесследно. Платой за тотальный конформизм становятся неврозы, патологии, вырождение... Вспоминается фильм Михаэля Ханеке «Седьмой континент», судя по титрам, основанный на реальных событиях. Семейная пара преуспевающих буржуа без всяких видимых причин решает покончить жизнь самоубийством. Идут они к смерти с каким-то фанатичным упорством. Уволившись с работы, снимают все деньги с банковского счёта, а затем методично спускают купюры в унитаз. Сливается даже мелочь. Глава семьи крушит всё имущество в доме, вплоть до аквариума с рыбками. Причём делает он это внешне спокойно, без всякой истерики. Рвутся стопки фотографий с запечатлённой жизнью, ломаются пластинки с музыкой эту жизнь сопровождавшей. Такое впечатление, что семья стремится уничтожить все следы своего пребывания на земле. Вместе с ними добровольно погибает и малолетняя дочка. Примечательно, что едва ли не единственная вещь продолжающая функционировать после разгрома – это телевизор. Работает он и после смерти хозяев. На экране серые полосы, но внешний мир, окном в который стал телевизор, никуда не исчез. Случай, показанный в фильме Ханеке, далеко не единичен. Правда, похожие самоубийства чаще всего случаются из-за материальных трудностей – потери работы, неспособности выплатить кредиты и тому подобных причин, совершенно ничтожных по сравнению с возможным многообразием жизни. В «Седьмом континенте» действующие лица драмы перестают принимать мир в принципе. Они не верят, что где-то возможна иная жизнь, чем у них. Периодически возникающий на экране пустынный морской пейзаж только усиливает ощущение безысходности существования. Одним из важнейших факторов якобы обеспечивающих психологический комфорт в современном обществе, принято считать востребованность. Востребованный учёный, писатель, артист, спортсмен, политик, портной… Общество потребления вас востребует. Это главный показатель так называемого успеха. Одновременно это и закрепление за личностью жёстко регламентированной функции. Стремясь быть востребованным, человек попадает в ловушку. Само собой, бывают и другие примеры, но не они, как говорится, делают погоду. Востребованный обществом потребления человек сам превращается в подобие товара. Чем больше человек востребован, тем меньше он принадлежит себе. Публичный деятель застывает в определённом продаваемом образе, люди «тихих» профессий продвигаются по службе, с каждой новой ступенью всё больше врастая в систему. Почему герои фильма Ханеке уничтожают себя? Отчего им сделалось ненавистным пребывание в мире? Разгадка не так уж сложна. Скорее даже лежит на поверхности. Семья почувствовала, что жизнь её свелась к функциональности во всех отношениях. Такое же будущее, по всей видимости, ждёт и их ребёнка. В глобальном мире они не видят никаких альтернатив и решают покинуть его. Вся прошедшая жизнь кажется им бессмысленной. Отсюда методичное уничтожение личных вещей и главного связующего звена с миром – денег. Это не социальный протест. Это самоотрицание. Гуру «рыночного общества» Фридрих фон Хайек, а вслед за ним его многочисленные и могущественные последователи, заклеймили социалистические идеи как «дорогу к рабству». Дескать, только либеральные отношения в экономике и политике способны обеспечить свободу в обществе. «Капитализм – есть обязательное условие политической свободы» – постулирует Милтон Фридман – ещё один идеологический авторитет господствующего сейчас дискурса. На философском уровне здесь идёт речь о понимании свободы как чисто социального явления. Обратим внимание, что, критикуя социализм, апологеты капиталистических отношений также как и марксисты, видят базу для реализации свободы в экономике. То есть направление мышления у них по сути одно и то же. Разные лишь выводы. И левые, и либералы рассматривают человека как исполнителя неких экономических функций в обществе. Понятно, что в рамках экономикоцентризма, как базовой установки мышления, главной функцией человека считается труд. Проблема в том, что и в капиталистической и социалистической модели общества труд понимается утилитарно. То есть как деятельность, направленная на цели, находящиеся вне внутреннего мира человека. Отсюда главенствующая роль таких понятий, как «востребованность», «эффективность», «производительность»... Главной целью и коллективного, и индивидуального труда объявлено материальное благополучие. В подобных условиях даже творческий труд постепенно подчиняется экономизму. При этом нужно заметить, что социалистические отношения как раз предполагают большую свободу труда от экономического диктата, чем капитализм. Однако при социализме включается механизм государственного или «партийного» принуждения. В конечном итоге господствующий дискурс экономикоцентризма в наибольшей степени проявился именно в капиталистических отношениях. Это закономерно. В отличие от социализма, капитализм лишён всяких идеалистических мотиваций и предельно прагматичен. Свобода при нём тоже понимается утилитарно, всего лишь как удобное положение для достижения материальных целей. Как показывает развитие истории после окончания холодной войны, классический либерализм с его идеями прав человека и демократических свобод вовсе не является необходимым спутником капитализма. В глобальном мире торжествующего капитала либерализм на наших глазах превращается в ретро. Параллельно абсолютно подавляющее большинство общества лишается каких-либо иных мотивов для труда, кроме существования в обществе потребления. Оказалось, что дорогу к рабству следовало искать совсем в иных координатах. |
