Георгий Геннис и Михаил Вяткин кто вы
такие?
Опыт взаимного самописьма
Утром его привычно стошнило скомканным листком отрывного календаря
Воображение нарисованное тушью и размышления сломанного
проигрывателя
– несолёное опять всё несолёное…
А бывало и так что время запиналось: назавтра выталкивало вчерашнюю
метку или того хуже – свои собственные имена: время – Александр
время – Михаил время Георгий 7-е Бря
А то расправил как-то листок – ВИССАРИОНЫЧ он в доме смотрителем
был когда умер его усы долго витали в парадном потом зацепились за
лампочку развились стены и потолок как плющ увили
Смотритель был зачат своим дедушкой и родился от Вольтер Матильды
Львовны она владела до революции колбасной лавкой на Петровке
жила, в доме Коровина
Он вспоминал как матушка пихала в его душу ливер и синюю
краску Внушала ему новый модерн – зельц-искусство – Мой мальчик
зрители должны хотеть этим пообедать вспомни Белинского вспомни наконец
Сталина Ты обязан научиться помнить раньше чем ходить
Другой дедушка не дедушка-отец а дедушка-дедушка жил вблизи
Петербургского тракта его деревню ещё Радищев проезжал когда из
столицы тогдашней в столицу грядущую а также прошлую – ехал
Тогда в сильную грозу юного Степана Ратникова засосал смерч и по
Подмосковью носил а как выдохся – выплюнул в двух верстах от родных
Пешек Его летуном тогда прозвали
Страшная догадка мыльной пеной залезла в глаза –
Кровосмесительство! Утренние умывания превратились в
кошмар
Старое зеркало больше не висело на стене в ванной
комнате – вместе со своими трещинами оно теперь обретало внутри
сознания – заменяло собой всё его юношеское воображение: дедушка-отец
нравоучительные беседы колбасное искусство – Выбор был сделан!
Входя в трамвай он взмахнул руками – вспомнил Наталью Нольтри
– и ненароком зацепил бусы на шее одной пассажирки Нитка порвалась
перламутровые шарики покатились по полу
Простите простите – запричитал он – нет мне
прощения Господи госпожа спаржи сегодня утром переел днём
перегрелся видите кожа слезает солнечный ожог Лёня
Жолквер на пляже из меня соображение вынул Я – Умерщвили Давид
Виссарионыч!
После того как нянька эта старая дура застукала в одной постели
мадам Матильду с ее отцом
а отец-то был председателем суда в богочтимой Рязани
неудачливому семейству пришлось срочно удирать в Питер вступать в
ряды социал-демократов менять форму ушей приклеивать бороду
–
Боже мой и почему сам человек – не трамвай?
С пластической хирургией дела обстояли в те годы неважно Точнее она
отсутствовала Преобразить председателя телесно упросили сочувствующего
брадобрея Из мясистых мочек он с помощью надрезов и стеклянной
трубки отсосал жир бритвой отсёк лишние хрящики и перепонки
и уши обвисли как флаги в штиль
Получилось преддверие улыбки перерождение дерева Человекоподобно
словно вдруг-тающая сосулька
вместо «доброго утра» разговаривал с треснувшими отражениями
А под крышей – слуховое окно – проём в букве «Д»
Здесь на маршруте – автоматическая стрелка
В старости время подгоняло и однажды сбило его с ног Он уткнулся в
подошву асфальта из головы жизнь пробулькала:
– я – совсем не тот человек кем меня считали не доверяйте
анатомии это – не мои коленки я же – Костя Ратников Принесённый
Ветром из индейской Америки
А Умерщвили и Жолквер – это тоже я но совсем другое я Это – по
изменённому маршруту Это – уже большевики Это – ЯМЫ – Я-Мы
Волосы несчастного прищемило чугунной крышкой канализационного люка
Тонкий слой животворной ауры раскачиваясь съезжал в бок
Сборник дебютов e2 – e4 для большинства
редко кому взбредёт b1 – a3 и к
слову сказать сумасбродное начало ничего хорошего обычно не сулит
выбор благоразумного в сущности ограничен
Офицер атаковал его ночью строй пешек дрогнул спросонья
Жолквер хотел прикрыться литературой – пика пронзила
портфель с рукописями и вошла в сонную мякоть кровь удивилась
вторжению слов тромбы сюжетов толкали друг друга сквозь сердце
Два барабанщика и первый из них чтобы жизнь изменила
своё течение надо сварить мездровый клей:
– найди кожу и её изнанку – обезжирь – свари известковое
молоко – удали минеральные соли
Два барабанщика кроме второго
– раствор не должен иметь гнилостного запаха
Барабанные палочки – это много!
Тот клей изготовлен был но получился не мездровый а згойный
Хубулин ложкой его зачерпнул и в склянку обратно сливая
золотисто-медовую струю оценил вот только зря стал внюхиваться
–
От ядрёной печали тут же в даль потянуло – ботинки сами шагнули в
путь: зашнуровывал на ходу вздымая коленки и подпрыгивая
Хорошо встало – ферзём! Диагональ сумела вырваться далеко за
пределы доски Сквозь лупу пространства можно было во всех подробностях
наблюдать рождение новой шахматной фигуры – «Убегающий паровоз»
Его двигатель работает на крови игроков поочерёдно по чёрным и
белым клеткам эротично нагнетая пульс музыки
Хубулин был вторым Скромным Проигрывал самому себе
Любил цитаты на фанере
Зато Свищёв был первым толчком поршня – он запросто перескакивал по
две а то и по три клетки в нарушение дорожных правил и главное без
всякой одышки: недаром ежедневно тренировался разделив крышу
многоэтажки на квадраты – свой мрачноватый полигон прочерченный полосками
чёрного вара он называл «казнью классиков»
Пронзая встречный напор воздуха остриём жёлто-алого
шлема он вёл Хубулина к цели
и тот уже ощущал запах валидола и кошек в Подъязычном
переулке Хлопанье форточек вылетающие на волю скрипы и визги – эти
музыкальные диссонансы проникали в его артерии:
И безумие пульса И вакуум поцелуев И отрицание волновой теории
– Стразы наслаждений поверх безобразия быта
Князь Ряполовский пытался остановить свою сперму
Это ему почти удалось: госпожа Лаврентия Кончик была признательна
княжескому продлению длившемуся однако чуть менее чем ощутительно
более
Post coitum Ряполовского – тихо гаснущая под
потолком люстра свечей: облако дымки опускалось вниз покрывалом
для обнажённых
Хубулин и Свищёв подгадали внесли на подносах пироги
фаллосы с визигой и сёмгой
Снова оба барабанщика которые числом – один:
Праздник отторжения чужих органов – Вибрации безумия с открытым ртом
– Приход к власти Андропова – Облавы в банях – Крутишь ручку – и
болеро Равеля! Услады обморок – Литавры беспамятства…
Лаврентия Кончик понесла Алгаллу
Двадцать лет спустя дочь Лаврентии изживала в себе ребёнка Она
пышнела и пахла жасмином
Хубулин стоял в парадном трогая пальцем кнопку звонка Свищёв напирал
на него изнутри подталкивал под руку родной – неродной мышцей
Прихваченные с собой голуби прогуливались гулко курлыкали друг у
друга тянули из клюва соринку еды
Хубулин – а в нём Свищёв – выгибая спину будто вдували
душу в нутро саксофона вскрикнули Алгалла! Алгалла!
Занялось хорошо со страстью – Сначала загорелось сознание потом
закат пробежал всполохами по тому самому слуховому окну и как
следствие – революция едва не перешедшая в мировую
О счастье – на другой стороне земного шара была ночь и её нельзя
было разбудить
Костя собирал соратников освобождать Москву Их фанатами зовут или
фантомами или фонтанами
И ничего что индеец
Главное – освободить Москву Вместо поляков
Тараканили воображение
Костя Бурц был повелителем ПТУРЦа дезоксирибо всегда был с
ним в чёрном рюкзаке за плечами фанфаны обступили его кольцом но
держали дистанцию сдержанно прыская шелухой семечек
Бурцева мысль ходившая по кругу – из очей в очи – запнулась завязла
в чьей-то белёсой мути: трансляция наставления прекратилась Он
выхватил из-за спины дезоксирибо активировал большим пальцем и
буркала недоумка вылетели из глазниц высоко в тёмное небо чтобы
размножиться вспышками фейерверка
Ратников-Бурц – его партийная фамилия – тайный глава опричников,
тех которые с гор: с Тянь-Шаня Памира и Гималаев
А кстати как поживает наш давний знакомец великий гуманист Иван
Васильевич Грозный? По-прежнему в одноименном городе? Строит новый
Кремль? 8-е Бря? Крем-брюле?
ПТУРЦ Подпольный ТУР центр Среднюю часть абревиатуры предпочитали
не расшифровывать каждый вкладывал в неё что-то своё
Ратников-Бурц – ему наитие было: внешний голос нашептал в левое ухо
название и манифест – так вот Бурц расслышал только: траги
уро ребре
а из программы более весомое запомнил: раскат расплющ распоп
Лёха Подоконник недорасслышанные буквы дослышал и получил
трагической урологии ребрендинг
Между тем Иван Васильевич писал своему прокурору Струпыкину:
Ввиду возможных разрыхлений хребта прошу произвести
горно-карательные работы с целью недопущения взгонки земли
русской червями басурманскими
Процитировав полностью второе послание Апостола Павла к Коринфянам
царь отпустил на сбор дани своих опричников и перешел к сексу с
новой наложницей –
в поисках душевно успокоения
Но нервозность оставалась – неотложные дела заслонили текст Святого
Писания –
все земства следовало скорейшим образом разогнать потом
узаконить крепостничество и решить в конце концов судьбу
Чернышевского и Солженицына а тут ещё строительство моста оба
конца которого уходили бы в воду
– Необходимо достроить! Достроить!! Достроить!!! А потом архитектора
повесить…
Нет одного раза с наложницей было явно мало
Хубулина – Свищёва качало из стороны в сторону гроза назревала в
них / в нём
Раскаты грома отдалённо погромыхивали сначала в сердцевине общего
черепа – там гнездилась ясная мысль – затем всё ближе к придаточным
пазухам и височным продухам где либидо вихрилось
Квадрофония невыносимые рикошеты басов пилорама
высоких голова переживала насилие прожига
Всплески электричества в глазах Хущёва – Свибулина встречным
прохожим казались мерцанием дури
Из почтового ящика в руки выскользнул конверт В графе Кому
стояло ХУИЩЕВУ СВИБЛОВСКОМУ
Письмо было от графа Баркова
Почему СВИБЛОВСКОМУ – вознегодовал Иван Васильевич
– я же – Всея Руси! Я же распоряжался – Повесить!
И жить не по лжи то есть не во ржи и не на бжи
И доложить…
Не прошло и года после грозы как тихий дивный выдался закат
– курочка с цыплятками пошли спать дворовый пёс забыв лаять
умилёнными глазами смотрел на проступающую луну
Хубулин и Свищёв нежно поглаживали друг друга а делегация
добровольного общества содействия защите прав потребителей в полном
составе присягнула графу даже Чернышевский снял свой вопрос с повестки
дня
Свибловский был устроен казённо: присутственное место и смежная с
ним меблированная комната он часто путался переходя из присутствия в
квартирку и наоборот
у себя дома начинал очинивать перо будто готовился корпеть над
документами а в присутствии ни с того ни с сего надевал шлафрок и
закуривал трубку
Свищёв и Хубулин сбитые с толку не могли разобраться: в какую
дверь и когда войти чтобы обнаружить Свибловского а не друг друга по
отдельности?
в городе Свибловске бродил дух сырости и если
пройтись по улицам днём – всюду слышалось постукивание ушатов и
банные всплески радости
Чьи это такие конечности и мысли? Свищёв и Хубулин преодолевая страх
отторжения становились одним человеком
Спасибо мощам князя Ряполовского и рецепту для скрипки с
оркестром от Лаврентии Кончик-Берии Спасибо!
У нее всегда было с избытком самой разнообразной внешности Не
скопидомка же…
Сердобчане выпили по рюмочке По их телам разлилось изумительно
возбуждающее тепло
9-е Бря шутки Платона оргазм следовал за оргазмом…
Зам орг зум агро ом гзора Алгалла и Жолквер разнообразили
позиции А не попробовать ли нам сегодня четырьмя розгами? –
спрашивала она Жолквер соглашался подозревая однако что дело
закончится галопирующим танцором – опытом тотальной
транперсонализации как-то показанным в телешоу Глеба Второго
Между тем в Подъязычном складывали скирды забивали скот
По ночам в лифте где пахло зверьём и сеном катался
невесомый князь которого с недавних пор томила
наступившая умозрительность его присутствия
Кирдык – подумал он когда лифт запнулся в горловине шахты и померк
В кабину ворвалась конница Махно и Ворошиловские стрелки
махонькие не больше Платона – продолжал он медитировать –
беззащитные как нынешние министры капиталов не держат разноцветие
малотравие и сифилис мозга
Когда он сидел не доставал ногами до пола – не было у него ни ног ни
пола завидовал соседу у которого всё это было в избытке: и женщины
становились в очередь перед его комнатой – мечтали разок взглянуть как
устроился олигарх с зарплатой учителя
Общая кухня была похожа на церковную службу – справа –
монахи вперемешку с монашенками слева – хор комсомольцев
и стояла корзинка для грехов
вырвал гусиное перо из своего лба склонил голову дырочка сочилась
чернилами капельки хватало на одну строчку макал себе в
череп не останавливаясь |