|
|
Один Один как-то гадал себе на картах – ему вышла смерть. Он похолодел, но после опомнился, стал гадать о своих близких и дальних родственниках, друзьях и случайных знакомых. Им всем вышла смерть. Человек совсем успокоился. Он теперь уже старый, часто говорит, что в России нужно жить долго.
***
Один придумал: пришел на службу, начал лаять ни с того ни с сего. Сидит за компьютером, ворчит и поскуливает, чертит какие-то графики. А в конторе все-таки сомнение и волнение. Дошло до начальства. – Ну что же, – сказало начальство. – Со всем ведь справляется. Вы его не трогайте. Только к телефону не подпускайте.
***
Один вышел прогуляться с ребенком – мальчиком лет трех. Видит, навстречу идет женщина с прелестной трехлетней девочкой. Женщина склонилась – поправить девочке бант. – Посмотри, – сказала она, – какой милый мальчик. Но ты у меня намного лучше. Это задело мужчину за живое. – Позвольте, – сказал он. – На мой взгляд, не слишком уместно сравнивать мальчика и девочку. – Вот именно, – отвечала женщина. – Даже сравнивать не берусь. У вашего мальчика волосы каштановые, а у моей красавицы – чистое золото. – Позвольте, – сказал человек. – Вовсе не каштановые, а платиновые. – Это вы ерунду какую–то городите, – отвечала ему женщина. – Платина – искусственный металл. Да и глазки у вашего мальчика – тусклые, ненастоящие. А у моей – бриллианты. – Позвольте. У вашей девочки всего–то два глазика, а у моего мальчика – целых три. – У вашего заморыша всего две ручки, и на каждой – всего по пять пальчиков. А у моей – ручек пять, и на каждой... – Позвольте!!! У вашей девчушки две ножки, у моего – как у сороконожки! – Позвольте!!! – заорала женщина...
***
Один не умел быстро собираться. А у него было много дел, постоянно звонили, чтобы спросить, почему его еще нет, он бежал к раскрытому окну, высовывался наполовину, кричал, что он сейчас в пробке, не скоро приедет. Ему повезло: окно выходило прямо на автостраду, дорожного шума хватало. Правда, однажды он чуть не выпал, но вовремя засунулся. Опять повезло.
***
Один попал на тот свет. Он был очень грешен: воровство, прелюбодеяния... Половину жизни размышлял о преступлениях куда более худших. Его отвели в специальную комнату, сразу сфотографировали. – Сейчас приедут, – сказали. Человек вел себя достойно. Отвечал, что готов за все заплатить. Спросили у него документы – документов не оказалось. – Кому ты такой нужен, без паспорта? – сказали ему. – Ладно, иди, больше не попадайся.
***
Один ехал в метро, очень волновался за свой кошелек. Похлопывал и похлопывал по карману, в котором тот лежал. Другой стоял рядом, удивлялся: «Чего он все там похлопывает?» Взял, да и сунул руку – проверить. Оставил кошелек себе.
***
Один учился на биофаке и все время говорил, что резать лягушек ему кажется жестоким. Как биолог он обязан это делать, а как человек – не очень приемлет. Когда друзья заговаривали на всякие пошлые темы – репрессии, убийства, душегубство – он объявлял все это «естественным отбором». – Вы не думайте, – продолжал он. – Если я увижу ребенка, которого сейчас раздавит машина, то, конечно, не стану думать о естественном отборе, а побегу спасать. Инстинкт самосохранения не помешает.
***
Один имел особое уродство – недоразвитое крыло справа на спине. Одно крыло, маленькое, без перьев. Под одеждой не очень заметно, но в серьезных делах возникала неловкость. В детстве человек плакал и плакал, в юные годы стал циником, в зрелости – атеистом. Бог явился однажды во сне. – Помнишь, маленьким ты думал, что наполовину ангел? – Помню. – Ну что, хочешь отдать обратно? – Да нет, – вдруг сказал человек. – Мне уже не особенно мешает.
***
Один совершенно не имел вкуса, при этом был довольно скаредный. Изо дня в день мучил жену нытьем: он-де зарабатывает деньги, держит семью, квартплата растет. Постоянно врал насчет получки, утаивал, придерживал, говорил, что денег не давали уже третий месяц. Жена его была в этом не очень уверена, но помалкивала. По крайней мере, он был непьющий. Однажды человек купил сервиз, который иначе как «бросовым» назвать было нельзя. Аляповатые чашки, покрытые глазурью, похожей на облепивший их жир. Сервиз был очень дешевый, но человек гордился и говорил, что удачно его отхватил. Впоследствии он часто разглядывал сокровище в серванте, все повторял это словечко – «отхватил». Жена его была женщина с умом, помалкивала. Страстно мечтала избавиться от глазированного чудовища, но понимала, что сможет выбросить этот хлам только после смерти супруга. Она так и сделала.
***
Один всем жаловался, что у него ноет сердце, пока не выяснилось, что это рука.
***
Один все время врал. А люди верили: до того честное у него было лицо. Говорят, от вранья удлиняется нос. Так вот: у нашего человека нос не удлинялся. Говорят, от постоянного вранья начинают бегать глаза. Но у нашего человека глаза никогда не бегали. Люди верили ему: такое честное у него было лицо. А он врал всю свою жизнь.
***
Один слишком часто бывал среди людей. Ему наскучило быть человеком. Поначалу он хотел стать животным, но здраво рассудил, что человек – такое же животное. После хотел стать хоть каким-нибудь предметом: столом, стулом, чернильницей. Понял, что это невозможно. Мечтал стать кубом или хотя бы ромбом. Увы, и этому не суждено было сбыться.
***
Один уже давно должен был идти на работу, но все не просыпался. Жена пощупала рукой – пусто. Перевернулась, увидела, что он растаял. Она смотрела на то ничто, которое недавно было им, и думала: «Хорошо, что так. Отмучился. А то этот Семенов постоянно его доставал».
***
Один был нищим, потому ожидал наступления нового мира. Наступление было очень волнующим. Нищий видел, что есть граница между этим миром и наступающим. Тот мир был ровным и глубоким небом со многими звездами. Постепенно граница размывалась. Наступало тогда, когда ничего не останется, кроме ровного синего неба.
***
Один был королем, при этом большим оригиналом и другом свобод. Однажды во дворце чистили трубы, он разыскал трубочиста и положил ему руку на плечо. – А веришь ли, друг мой, – сказал он, – что на самом деле между нами нет никакой разницы? – Ну да, – сказал трубочист. – Только ты король. |
