Вадим Климов
31
А не является ли
запрет на продажу алкоголя по ночам выделением времени из всего суточного
процесса? Запрещенного, кстати, конституцией, как любое выделение. Причем
выделение не абы какое, а репрессивное.
Стоит
заметить, что дифференциация времени на то, когда можно купить алкогольный
напиток и то, когда купить его нельзя, есть ущемление прав полуночников.
Людей, бодрствующих ночью, а не днем.
Что-то
правозащитная общественность не спешит пикетировать суды, требуя
восстановления равноправия. А должна бы.
Если уж
запретили продажу спиртного ночью, давайте и ночную наркоторговлю
запретим. Действительно, почему вино в три часа утра купить нельзя, а
кокаин можно? Это ведь и называется правовым
неравенством.
Простой пример. Мужчинам разрешено
покупать водку с 21:00 до 23:00, а женщинам нельзя. Подобное называется
сексизмом. Уголовная статья: до шести лет лишения свободы. Однако женщинам
разрешается покупать водку с 6 до 8 часов. А мужчинам, соответственно,
нельзя. Это тоже называется сексизмом и относится к той же статье
уголовного кодекса. Шесть лет у кота под хвостом.
Нужны, как мне кажется, пикеты, в поддержку запрещений. Если одним нельзя,
то почему другим можно? Политическая стратегия: требовать запрещения для
всех. Тотальное равенство. Все или ничего.
Или
другой пример, еще проще. В подворотнях справлять нужду запрещено. Есть
даже положение административного кодекса. До 1800 часов общественных работ
на благо города. Меня, кстати, однажды задержали, схватили в этой самой
подворотне. Удалось отделаться небольшой взяткой, но о положении я узнал.
И о суровом наказании.
Так вот, почему в подворотнях
нельзя, а, например, в лифте можно? Это ведь тоже ущемление - ущемление
места. В конституции РФ сказано, что гражданин имеет право находиться в
любом уголке страны, ничего не опасаясь. А отливать ему нужно где-то? Или
не нужно?
Вот Статегия-31, которую я поддерживаю
агитационными видеороликами, заявляет, что граждане могут… без оружия…
стоять на Триумфальной площади с 18:00 до 21:00. А отливать они там могут,
задаю я резонный вопрос. Э.Лимонов утверждает, что могут. А Л.Алексеева,
что не могут.
Я спрашиваю Л.Алексееву, почему вы
ущемляете мое право мочиться в месте присутствия? Популярная
правозащитница отвечает, что нужно сначала согласовать акцию, а потом уже
мочиться. Сначала одно, затем другое, понимаете, спрашивает
она.
Это суть конфликта.
Комитет Стратегии-31 разделяется пополам. Вернее, раздваивается.
Алексеевский комитет (правозащитный) отстаивает право граждан собираться
без оружия с 18:00 до 21:00. А Лимоновский комитет (экстремистский)
утверждает, что можно собираться без оружия и еще мочиться в это же
время.
Я спросил Л.Алекссеву, почему вы, известная
правозащитница, запрещаете гражданам справлять нужду без оружия. Она
ответила, что в первую очередь отстаивает 31-ю статью конституцию. А все
остальное во вторую очередь. На что я сказал, Людмила, но если я имею
право без оружия… с 18:00 до 31:00… почему я не имею права там же и
отлить, если возникнет необходимость. Она сказала, что этот вопрос требует
дальнейшего согласования.
А мне, спросил я, что,
терпеть все это время, пока вы будете согласовывать. Да, закивала
правозащитница. Но это же неправильно, воскликнул я. А я-то что могу
сделать, перебила меня Алексеева. Ну, вот у вас Хельсинская группа, начал
я, вы могли бы организовать туалетные кабинки на Триумфальной каждое 31-е
число с 18:00 до 21:00. Она сказала, могли бы. Так почему их там до сих
пор нет, удивился я. Потому что… начала престарелая правозащитница, но на
этот раз я ее перебил.
Я спросил, долго ли
Л.Алексеева и ее Хельсинская группа будет морочить голову людям. Когда
наконец женщинам разрешат покупать алкоголь в ночное время? Она
рассмеялась и спросила, а вам-то какое дело, вы же не женщина. Я сказал,
да, я не женщина, но я борюсь с неравенством. Так и женщинам и мужчинам
запрещено покупать в ночное время, сказала Л.Алексеева, где здесь
неравенство. Я сказал, неравенство в том, что одним можно, а другим
нельзя.
Кому, черт вас подери, можно, а кому нельзя,
закричала Алексеева. Ну вот, например, мне нельзя, сказал я. А кому можно,
спросила Алексеева. Я не знаю, кому можно, сказал я, в первую очередь меня
беспокоит, что мне нельзя. Но вы же твердите о неравенстве, сказала
Алексеева, вам следует оперировать двумя категориями, одной, которой
можно, и другой, которой нельзя.
Но это же
разделение людей по признаку, фашизм, воскликнул я. А что вы хотели от
нашей отсталой страны, усмехнулась Л.Алексеева. У нас, добавила она, и
конституция фашистская, и 31-я статья. Почему, например, с 18:00 до 21:00
и только на Триумфальной, Алексеева вызывающе уставилась на меня, вы
никогда не задумывались? Задумывался, прошептал я. Вот видите, сказала
правозащитница, а вы говорите женщины, без оружия, после 21:00, фикция
это, туфта, бороться нужно совсем с другим.
С чем
же, спросил я. Режим надо валить, бодро отчеканила Л.Алексеева, Путина,
Медведева, Берлускони. А потом, поинтересовался я, что делать после того,
как свалим режим, есть ли у вас позитивная программа. Нету, рассмеялась
правозащитница. Сменим власть, а там посмотрим. Как карта
ляжет.
Так вы большевичка, воскликнул я. Л.Алексеева
захохотала. Сами вы большевичка, сказала она, немного успокоившись, не
повторяйте за неумными людьми бредни о большевизме, который, только
задумайтесь, уничтожил 31 миллион русских. Тридцать один, повторил я, как
номер статьи конституции. А как же, усмехнулась Л.Алексеева, поэтому мы за
нее и боремся.
Да, смерть, проорала правозащитница, вскинув руку с зажатым кулаком. После чего я развернулся и двинулся прочь.
Невыносимо было находиться рядом с этой женщиной. Femme Terrible.
|