Шарлотта Бурилли
Пустой мавзолей
Петербуржский поезд прибыл около шести утра, и это было слишком рано. Я
проснулась от того, что женщина в сером форменном пиджаке стояла надо мной
и произносила три слова: «бэль лье, пастель». Я поднялась и посмотрела в
окно. Поезд стоял у платформы. За окном не было ничего такого «бэль»: ночь
с желтыми пятнами света, обледенелая платформа и закутанные в темный мех и
шерсть пассажиры с чемоданами. Вероятно, очень холодно. Я посмотрела на
верхнюю полку – там, скрючившись из-за недостатка места, сидел Жером и
испуганно смотрел на женщину в форме. Можно ли сходить в туалет? Служащая
вагона сказала несколько коротких фраз приказным тоном и стала тянуть
из-под меня простынь. Одну минуту, мадам. Слезай, Жером, нужно выходить.
Мы уже в Москве.
Я работаю в банке. Я с
трудом выношу свою работу – счета, цифры, коды, клиенты, проверяющие. Есть
один лишь приятный документ – выписка из моего счета, в которой отражается
мой доход. В банке платят хорошие деньги. Вот почему я могу
отправиться в путешествие. Я могу даже оплатить поездку в Москву своему
другу Жерому. Потом он вернется в Марсель, а я отправлюсь дальше. Я
продумала грандиозный маршрут.
В Москве стоял
сильный мороз. Улицы были пусты. Малочисленные прохожие почти бежали,
поскрипывая снежной коркой под тяжелыми ботинками, и стремились поскорее
открыть какую-нибудь дверь и заскочить в теплое помещение. Моя красная
куртка плохо защищала от холода. Однако мы отправились на Красную площадь.
В моем путеводителе эта площадь значилась центральным местом в Москве. Она
также оказалась безлюдной, только кучки милиционеров в серых утепленных
униформах топтались по краям, зорко оглядывая пустое пространство. Красная
площадь ничем не отличалась от фотографии в путеводителе, мне лишь
показалось, что в реальности она меньше, чем это можно вообразить по
картинке.
Мы с Жеромом прошлись немного и
подошли к Мавзолею. Здесь мне всегда хотелось побывать. В этом квадратном
красноватом убежище, приземистом и громоздком, где под стеклянным колпаком
лежит Ленин. Меня привлекала эта советская загадка, созданная в подражание
древним фараонам. Что лежит в Мавзолее, в каком виде и главное - с
какой целью. Я пыталась предугадать свои чувства. Выглядит этот знаменитый
труп страшно, или безобразно, или смешно.
Перед входными дверями Мавзолея светилась странная вывеска “Wedding
Hotel”. Что это? Мы переглянулись. Немного помедлив, Жером сказал:
«Пойдем» и потянул на себя массивную ручку из литой бронзы. Дверь с трудом
отворилась. Темный квадратный холл Мавзолея был похож на элитарный бункер.
Мы очутились внутри холодного куба с полированными гранями серого мрамора.
Слева от входа была обычная гостиничная конторка, справа прижались к стене
пара маленьких черных кресел. На одном из них валялась шелуха от семечек.
Из холла несколько ступенек вели в поперечный коридор, и мы направились
туда. На полпути нас остановил окрик из-за
конторки.
- Прошу вас, подойдите сюда,
господа.
За стойкой появился тучный пожилой
человек в дорогом костюме. Кирпичного цвета щеки и шея рыхло спадали на
воротничок белой рубашки. Седые волосы, строгий галстук, очки – он походил
на важного чиновника из министерства. Он говорил на хорошем
английском:
- Вы хотели бы снять эту
комнату?
Он так и сказал, «эту комнату», с
определенным артиклем, как будто всем хорошо известно, о чем идет речь.
- Какую комнату? – спросила я, и регистратор
тут же перешел на французский.
- В нашем
отеле всего один номер. Вы недавно поженились? Вы из
Франции?
Жером решил внести
ясность.
- Мы из Марселя, мы не женаты. Нам не
нужна комната. Мы всего лишь хотим осмотреть Мавзолей.
Регистратор улыбнулся, так, будто для него
проблема разрешилась.
- Вы можете осмотреть
Мавзолей, но для этого вам нужно зарегистрироваться у меня и заплатить за
номер. Наше учреждение – это в первую очередь отель для новобрачных, а уже
потом Мавзолей. По правилам снять у нас номер могут только молодожены. Но
вы, как я вижу, иностранцы. Поэтому я пойду вам навстречу. Платите за
гостиницу и можете проживать одни сутки и осматривать здесь все, что
пожелаете. К вашим услугам бар, ресторан, бильярд, бассейн, сауна. И
другое.
Меня вдруг охватило сомнение, что мы
попали в нужное место.
- Скажите, а Ленин
здесь… лежит?
- О да, конечно. Ленин лежит, в
прекрасной сохранности. Как только вы зарегистрируетесь, можете
осматривать его сколько угодно. Если пожелаете, мы вызовем экскурсовода, и
он расскажет вам об истории Мавзолея.
Регистратор говорил, как машина. Мне хотелось нажать какую-нибудь кнопку,
чтобы выключить его, а потом спокойно пройти в Мавзолей. Но это
невозможно. Оплачивать номер (я не совсем поняла, зачем) для нас
невозможно тоже. Это слишком большие деньги. Месячная аренда моей студии в
Марселе стоит меньше.
Хотя я хорошо
зарабатываю, я стараюсь экономить на бытовых нуждах. Тогда я могу делать
что-то еще, кроме основной работы. Например, снимать кинофильмы. И,
конечно, путешествовать по всему миру. В то время как мой друг Жером
совсем не умеет экономить.
Когда дело
касается платежей, Жером не вмешивается. Мы молча стояли у стойки, пытаясь
найти какие-то убедительные фразы для регистратора. Жером смотрел в пол,
вероятно, ждал, что я скажу: «Уходим». Регистратор молчал и улыбался. Я
была уверена, что есть какой-то простой выход, но никак не могла
сообразить какой.
Вдруг где-то внутри
отворилась дверь, на секунду в тишину холла вырвался залп веселой музыки,
застучали каблучки и появилась девушка. Она была одета как танцовщица: в
блестящем бикини с длинной переливающейся бахромой. Она свободно прошла за
конторку и залопотала что-то регистратору. Он улыбнулся, ответил сдержанно
и кивнул в нашу сторону. Девушка посмотрела на нас
жалостливо:
- Вы хотите видеть Ленина? Он
говорит, вы не можете? Он говорит, вы можете здесь жить, если заплатите
много денег, можете жить в этой комнате, и тогда можете видеть Ленина? Но
вы не можете платить много денег, и хотите видеть Ленина очень сильно?
Да?
Она говорила английскими словами и
улыбалась нам совсем не так, как регистратор, улыбалась
дружелюбно.
- Да, все так и есть, - ответили
мы с Жеромом одновременно.
Регистратор в это
время отошел на пару шагов в сторону и листал какой-то справочник. Он
притворялся, будто не понимает, о чем мы говорим.
Это не проблема, - посмотрев в спину
регистратора, девушка состроила гримасу. – Он – плохой мальчик, очень
любит деньги. Он не дает вам пройти и посмотреть. Но это не проблема. Я
помогаю вам. Вы можете заплатить четыре тысячи
рублей?
Я подумала, что это тоже большие
деньги, но все-таки приемлемые. Четыре тысячи мы заплатить можем.
- Дайте мне деньги, и мы пойдем смотреть
Ленина.
Я достала купюры, девушка тут же их
спрятала куда-то в свой костюм. Регистратор все еще листал справочник.
Девушка подошла к нему сзади, сказала пару слов и быстро поцеловала в
щеку. Затем выбежала из-за стойки, махнула нам рукой:
«Пойдемте!»
Мы прошли небольшим коридором,
который уперся в металлическую дверь. Девушка отодвинула тяжелую щеколду,
навалилась на дверь всем телом. Дверь завизжала и медленно открылась.
Посреди пустой комнаты стояла кровать под балдахином, застеленная тонким
кружевным бельем. Рядом, на небольшой тумбе, в греческой вазе теснился
большой букет красных гвоздик. Окно с левой стороны комнаты было закрыто
жалюзи, из-под которых пробивался свет.
Девушка указала на постель:
- Это кровать
Ленина. Раньше Ленин был здесь. Теперь это комната отеля.
Хоп!
Девушка прыгнула на кровать, разбросала
руки по постели и закинула ноги на спинку. Она покачивала ступнями в
серебристых босоножках на огромных каблуках:
-
Теперь Ленин – это я! Прекрасно, да?
- Здесь
красиво, да, - сказала я, обводя взглядом комнату.
- А где же все-таки сам Ленин? – спросил
Жером.
- Это сюрприз! – засмеялась девушка,
вскочила с кровати и подошла к окну.
-
Сюр-приз! – пропела она, кривляясь, и подняла жалюзи. –
Вуаля!
Оказалось, что окна в комнате на самом
деле нет, а за тонким стеклом в гробу лежит Ленин. Освещенный галогеновыми
лампами, в старинного покроя костюме, рот немного скривился в легкой
улыбке. Совершенно такой же, как на портретах.
Мы с Жеромом стояли плотно друг к другу и
смотрели на гроб с телом.
- Будто бы у мадам
Тюссо, - сказал Жером.
- У мадам Тюссо
манекены позируют, - ответила я, - а этот просто
лежит.
- Посмотри на него, он тоже позирует, -
заметил Жером.
Девушка спросила, понизив
голос:
- Он вам
нравится?
Мы замялись, не зная, что
ответить.
- Он окей, - сказал
Жером.
- А вам? – спросила
я.
- Окей, окей, - девушка улыбалась чему-то.
– Но…
- Что «но»?
Девушка стояла рядом с нами, улыбаясь Ленину, а потом вдруг сбросила
босоножки и залезла на крышу балдахина. Оттуда она смотрела то на нас, то
на гроб.
- Идите сюда, - позвала
она.
- Но зачем?
-
Кое-что интересное.
Девушка была немного
смущена, и Жером быстро забрался вверх по резной стойке балдахина. На его
лице отразилось удивление.
- Лезь сюда,
Шарлотта, скорее.
Я поднялась к ним. Посмотрев
сверху на стеклянную стену, я увидела за ней хитроумное смешение разных
картинок. Они были составлены так, что снизу, при свете ламп, создавали
зрительную иллюзию тела Ленина.
- Это
называется обман зрения, - сказала я. – Такие
картинки.
- Оптическая иллюзия, - поправил
Жером.
Под нами раздался легкий треск. Крыша
балдахина под весом нас троих стала прогибаться. Девушка быстро спрыгнула
на пол:
- Сюда, вниз, быстро! – замахала она
нам. Мы слезли и опять подошли к стеклу. Ленин снова принял объемные
формы.
Девушка уселась на кровать и надела
босоножки.
- Я должна идти. Вы можете побыть
здесь немного. Сделайте все, как было, - она показала на смятую кровать и
покосившуюся занавесь балдахина.
Мне не
хотелось больше стоять в этой комнате, но я чувствовала неудовлетворение.
Слишком бедные впечатления за такие деньги, всего лишь обман зрения. Вдруг
я увидела по ту сторону гроба какое-то движение. Как будто какие-то люди
быстро прошли мимо.
- А что там, с той
стороны?
- Там ресторан. Хотите пойти в
ресторан? Там вы тоже можете видеть Ленина, с другой
стороны.
Окей. Мы пошли по длинным коридорам,
сворачивая то вправо, то влево, света становилось все больше. Иногда
из-за закрытых дверей доносились звуки танцевальной музыки, иногда –
запахи больницы. Наконец, коридор закончился тупиком со стеклянной дверью
«Ресторан». Редко расставленные столы, покрытые идеально белыми
скатертями, на каждом столике сервировано четыре прибора с возвышающимися
конусами накрахмаленных салфеток. В дальнем углу сидел единственный
посетитель – когда мы вошли, он оторвал голову от своего бокала и мрачно
взглянул в нашу сторону. В общем, место не слишком уютное.
- Вон он, - сказал Жером и показал пальцем на
правую стену.
Там в подсветке виднелся
знакомый нам гроб. Подходить к нему я уже не хотела. Мы сели в стороне и
заказали по бокалу вина. Самое дешевое вино в этом ресторане стоило
огромные деньги. Мы достали путеводитель и разговаривали о том, куда мы
пойдем после Мавзолея. Изредка я бросала взгляд на стеклянную стену.
Казалось, там на дне лежит огромная дохлая рыба, погибшая из-за тесноты
своей клетки.
Мужчина, сидевший за столиком в
отдалении, взял свой бокал и направился к нам.
- Разрешите присесть? - Он сел за наш столик.
- Вы сняли эту комнату? – спросил
он.
- Нет, она слишком дорогая. Мы хотели
посмотреть Мавзолей и даже не догадывались, что здесь происходит.
- А что здесь происходит? – Мужчина вынул из
кармана флягу и подлил себе в бокал какого-то алкоголя. – Ничего. Здесь
делают деньги, как и везде. Никого не интересует Ленин, вождь
пролетариата. Сюда ходят в бар и на дискотеку. Вас интересует революция
или вы тоже просто хотите потанцевать?
- Мы
любим танцевать, но сюда пришли посмотреть Ленина. Мы первый раз в
Москве.
- Понятно. Извините, я забыл
представиться. Меня зовут Александр. Работаю здесь экскурсоводом. А вообще
я – историк. Более того, наследник имущества Ленина, включая
некоторые его неопубликованные работы. У меня дома огромная коллекция
материалов. Письма, наброски статей, фотографии. Есть такие вещи, которые
никто никогда не видел. Не верите? Вот,
смотрите.
Мужчина полез в карман и вытащил
флягу. Мы подумали, что, может быть, это фляга Ленина, но мужчина проделал
то же самое: налил себе в бокал жидкости, убрал флягу и из другого кармана
достал какую-то бумажку. На обычной бумаге был какой-то текст, написанный
от руки, внизу – подпись, рядом с подписью нарисована птичка.
- Это письмо Розе Люксембург. Ксерокопия,
естественно. Прочесть?
- А что это за
птица?
- Это соловей. Есть такая русская
поговорка – жду ответа, как соловей - лета. Смысл в том, что он очень
хочет получить ответ. – Он замолчал, сделал долгий глоток, издал крякающий
звук. - Ну так что, едем ко мне? Хотите посмотреть мою
коллекцию?
- Нет, простите. У нас очень мало
времени. Мы завтра уезжаем, а так много еще нужно посмотреть.
- Куда вы
уезжаете?
- Жером – домой, в Марсель, а я – в
Казань, потом в Иркутск, потом в Монголию и
Китай.
- Эх, девушка, в этой курточке в
Казань, в Иркутск. Вы замерзнете, вас обворуют еще в поезде, и вы
опомнитесь посреди Сибири без денег и документов. Вы ничего не увидите,
кроме нищеты, корысти и фарисейства. Этого ли он хотел для своей страны? –
Мужчина кивнул в сторону стеклянной стены, а потом закрыл лицо рукой. Он
был сильно пьян.
Я стала собирать сумку.
Жером расплатился с официантом. Наш собеседник поднял
голову.
- Значит, в Китай. Может, все-таки ко
мне? Музыку послушаем.
-
Извините.
- Ну ладно, ладно. Ну, так и что вы
думаете о Ленине?
Мы уже отошли от столика на
пару шагов, поэтому не стали отвечать. Бросили взгляд в сторону – Ленин лежал
за стеклом, как огромная дохлая рыба.
Перевод с французского Кэтти Беббер
|